Я наклонился и вынул окурок из пальцев Мэвис. Рука ее осталась лежать ладонью вверх на обнаженной ноге. Я дотронулся до ладони кончиком пальца. Она убрала руку с колена и сжала ее в кулак.
— Не надо! — резко сказала она.
— Почему? В детстве я всегда так делал.
— Вот поэтому и не надо. — Ее дыхание участилось. — Из-за этого я чувствую себя девочкой: очень юной, невинной, но немного испорченной. А я давно уже не девочка.
— Значит, по сути дела, вам ничего не известно о Стилгрейве?
— Я хочу, чтобы вы решили, чем сначала будете заниматься: примените ко мне третью степень допроса или займетесь со мной любовью?
— Я не собираюсь это решать, — ответил я.
Минуту помолчав, она сказала:
— Мне действительно нужно поесть, Марлоу. Сегодня я все утро работала. Ведь вы не хотите, чтобы я свалилась от истощения на съемочной площадке, правда?
— Это могут позволить себе только звезды, — ответил я, вставая. — О'кей, я ухожу. Не забывайте, что я работаю на вас. Я не взялся бы за это, если бы думал, что вы убили человека. Но вы были в отеле и очень рисковали. Вам что-то было там нужно.
Она взяла в руки фотографию и посмотрела на нее, закусив губу, потом подняла на меня глаза:
— Вряд ли мне был нужен этот снимок.
— Это был единственный предмет, который он так хорошо спрятал, что его не могли найти. Что в этом снимке такого особенного? Ничего. Просто вы со Стилгрейвом сидите в кабинете ресторана «Танцоры».
— Ничего особенного, — повторила она.
— Следовательно, подозрительное здесь может быть либо в самом Стилгрейве, либо в дате вашей встречи.
Ее взгляд снова обратился к фото.
— По снимку нельзя судить о дате, — поспешно сказала она. — Разве что в вырезанном куске содержится что-то…
— Вот он.
Я подал ей вырезанную часть фотографии.
— Правда, вам понадобится увеличительное стекло. Покажите этот снимок Стилгрейву и спросите его, означает ли он что-нибудь. Или можете спросить у Бэллоу.
Я направился к выходу.
— И не обманывайтесь, что дату нельзя установить, — обернувшись, добавил я. — Стилгрейв не заблуждается на этот счет.
— Вы строите замок на песке, Марлоу.
— Вы так считаете? — Я серьезно посмотрел на нее. — Вы действительно так считаете? О нет, не может быть. Вы пошли в отель с оружием. Тот человек был убит. Он был известным преступником. Мне удалось найти предмет, который полиция мечтала бы заполучить в свои руки. Потому что этот предмет даст им мотив преступления. Если копы узнают, что я взял эту вещь, они отберут у меня лицензию на право заниматься частным сыском. А если это станет известно кое-кому другому, то я получу удар ножом в шею.
Мэвис неподвижно сидела в кресле, одной рукой сжимая колено, другой упершись в подлокотник кресла.
Все, что мне нужно было сделать, — это повернуть ручку двери и выйти из комнаты. Не знаю, почему это мне далось с таким трудом.
Глава 18
В коридоре около двери моей конторы была обычная суета. Я отпер дверь и вошел в приемную с затхлым воздухом. При этом у меня возникло странное чувство: как будто минуты утекают куда-то в вечность, откуда нет возврата. В воздухе стоял запах пыли.
Я открыл дверь в кабинет и вошел. Там тоже пахло затхлостью, пылью, и теми же разбитыми надеждами на спокойную жизнь. Я распахнул окна и включил радио, которое заговорило слишком громко, а когда я приглушил звук, на столе затрезвонил телефон. Наверное, он звонил уже не в первый раз. Я снял шляпу, взял трубку и услышал холодный, сдержанный голос Орфамей:
— На сей раз это действительно произошло.
— Продолжайте.
— В последний раз я вам солгала, но теперь говорю правду. Я только что разговаривала с Оррином.
— Дальше.
— Вы мне не верите. Я чувствую это по вашему тону.
— По моему тону ничего нельзя определить. Я ведь сыщик. Вы виделись с ним?
— Он звонил мне по телефону из Бэй-сити.
— Подождите.
Я положил трубку на заляпанный чернилами стол и закурил. Спешить не следует, лжецы всегда терпеливы. Затем я снова взял трубку.
— Мы все это проходили в прошлый раз, — заметил я. — Вы слишком забывчивы для своего возраста. Вряд ли это понравится доктору Пугсмиту.
— Прошу вас не дразнить меня. Дело очень серьезное. Оррин получил мое письмо: он заходил на почту за своей корреспонденцией. Из письма он узнал, когда я приехала и где остановилась. Поэтому он позвонил мне. Сейчас он живет у одного врача, с которым познакомился в Бэй-сити, и помогает ему. Помните, я говорила вам, что Оррин два года учился в медицинском институте?
— У этого врача есть фамилия?
— Да, довольно забавная. Доктор Винсент Лагарди.
— Подождите минутку, кто-то стучит в дверь.
Я осторожно положил трубку. Это была моя уловка. Я вынул платок и вытер ладонь руки, державшей трубку. Потом встал, подошел к дверце встроенного шкафа и посмотрел в треснувшее зеркало на свое лицо. Это был я, а никто другой. Только взгляд у меня был напряженный: я живу излишне интенсивной жизнью.
Доктор Винсент Лагарди, Вайоминг-стрит, 965. Наискосок через улицу напротив «Дома упокоения Гарленда». Угловое серое с белым здание. Такое приятное соседство. Похоже, приятель покойного Клаузена. Сам Лагарди, правда, отрицал знакомство с ним, но это еще ничего не доказывает.
Я опять вернулся к телефону и постарался говорить как можно спокойнее.
— Как произносится эта фамилия? — спросил я.
Орфамей произнесла ее по буквам, легко и правильно.
— Тогда мои услуги вам больше не нужны, — сказал я. — Все шары в лузах или как там выражаются в Манхэттене, штат Канзас?
— Прекратите издеваться надо мной. У Оррина большие неприятности. За ним охотятся какие-то… какие-то гангстеры.
На последнем слове ее голос дрогнул.
— Не говорите глупостей, Орфамей. В Бэй-сити нет больше гангстеров. Все они теперь снимаются в кино. Вы знаете номер телефона доктора Лагарди?
Она назвала мне номер: он был правильный. Еще не все детали головоломки улеглись по своим местам, но уже было видно, что они части одной картинки. Этого мне было достаточно.
— Умоляю, поезжайте туда и помогите ему, — просила Орфамей. — Он боится выходить из дома. В конце концов, я заплатила вам за работу.
