трофеи в охотничьем зале. Воздух в туннеле был спёртый. Чёрный камень, казалось, поглощает, впитывает свет фонарей, и даже теней не было видно.
— В другом месте отделка потайного хода такими дорогостоящими материалами выглядела бы чистейшей воды экстравагантностью, верно, мистер Макмертри? — проговорил Крейн, с восхищением водя рукой по отполированному холодному камню.
Глаза Макмертри блеснули.
— Верно сказано, мистер Крейн.
— А вы в Муммуте раньше бывали? — поинтересовался Даскин.
— Четырежды, — не без гордости ответил Крейн.
— А если точнее — пять раз, — добавил Макмертри. — При любой возможности мы стараемся пройти через Муммут, дабы осмотреть его грандиозные постройки. Здешняя архитектура отличается от всякой другой в Эвенмере. Она, следует признать, довольно безвкусна.
— Безвкусна, но удивительна, — возразил Крейн. — Здешним обитателям удалось сохранить древнюю роскошь дворца Нотополассара и Поющие Сады Анкана. Считается, что эта страна — одно из самых древних поселений в Доме, что именно здесь родился первый Хозяин.
— Если это все, чем знаменита страна, меня она не слишком интересует, — проворчал Нункасл. — А теперь потише, будьте начеку.
Путешествие по мрачному коридору действовало на путников угнетающе. Весь день они шли в непроницаемой тьме и в конце концов начали сами себя ощущать тенями собственных теней. Однако под вечер наконец вышли в коридор, где в мраморных стенах толщиной в целый фут были вырезаны четыре узких окна.
— Странно, — сказал Грегори. — Окна в потайном туннеле. Разве это не самый лучший способ рассекретить его?
— Думаю, нет, — покачал головой Картер и выглянул в окно. — Несмотря на то что, уходя из Верхнего Гейбла, мы совершили спуск, мы все ещё находимся на два этажа выше основных построек, и снизу нас практически не видно.
Стекло затянуло морозными узорами, падал лёгкий снег, но Картер все же сумел разглядеть внутренний двор, заметённый высокими сугробами, среди которых статуи казались мрачными призраками с тёмными провалами глаз и ртов.
Даскин, припавший к соседнему окну, вдруг ахнул.
— Картер, ты только посмотри!
Лорд Андерсон перешёл к брату, но не понял, что вызвало восклицание Даскина.
— Что такое?
— Снежинки! Они вес одинаковые! А по идее, двух одинаковых снежинок не бывает.
Картер с содроганием смотрел на прилипающие к стеклу снежинки. Мало того, что они действительно были совершенно одинаковые, но и форма их стала до скучного примитивной — фигура из трех наложенных друг на друга треугольников. Словно над их созданием потрудился математик, не отличавшийся богатством воображения.
— Пойдёмте дальше, — резко проговорил Картер. — Нет времени глазеть на это.
И он торопливо повёл отряд вперёд.
На ночь устроились у камина, по обе стороны от которого на стенах были изображены крылатые зебры, а сам камин представлял собой открытый рот идола. Пламя горело не слишком ярко и почти не разгоняло темноту, но все согрелись и, успокоившись, задремали — все, кроме Картера. Он лежал на одеяле и никак не мог избавиться от воспоминаний об одинаковых снежинках. Анархисты изменяли не только Эвенмер, но целый мир. Картер гадал, не станут ли перемены более ярко выраженными ближе к Внешней Тьме, думал и о том, не произошло ли за время его отсутствия во Внутренних Покоях разительных перемен и там.
Той ночью он спал беспокойно, то и дело просыпался, а уснув, видел тревожные сны. Несколько раз ему слышался крик маленькой девочки, заблудившейся в темноте.
Дни текли, как течёт вода. Переход плавно сворачивал к востоку. Отряд шёл по пыльным, затянутым паутиной коридорам, мимо медных урн и гипсовых сосудов высотой в рост человека и наконец вышел на площадку, откуда расходилось сразу несколько лестниц такой удивительной красоты, что у всех перехватило дыхание. Лестницы украшала резьба с изображением кораблей, матросов, войск, идущих на битву. Резные воины словно спускались по перилам навстречу друг другу, как с холмов, и все сходились на главной лестнице — месте сражения. Притом что сейчас здесь горели только фонари Картера и его спутников, было полное впечатление, будто резные воины появляются и появляются один за другим из темноты.
— Какое дивное мастерство! — воскликнул Филлип Крейн.
— Но зачем понадобилось мастерить такое чудо в потайном ходу? — удивился Макмертри.
— Может быть, этот путь не всегда был тайным, — предположил Картер. — Тут ведь тысячи отдельных фигур. Если их вырезал один и тот же мастер, на это должны были уйти годы.
— Я много всяких диковинок повидал за жизнь, — задумчиво проговорил Нункасл. — Тут и вправду какой-то большой мастер потрудился, а вот зачем — это вопрос. Интересная, наверное, история.
— Ну да, интересная, — хмыкнул Грегори. — Рассказ сумасшедшего. В любом случае нам его никогда не услышать.
— Лорд Андерсон, — умоляюще проговорил Говард Макмертри. — Если бы вы позволили мне сделать самый быстрый набросок…
Картер покачал головой:
— Нет, мистер Макмертри. Ведь все мы обязались молчать о том, где побывали. Вы тоже дали клятву. Нет резона пробуждать любопытство у других.
— Но это же архитектурный шедевр! — воскликнул Макмертри. — Разве вы не видите — она на подпорках! Её следует поместить в Большой Музей в Эйлириуме…
— Если, конечно, удастся её туда переместить, — уточнил Крейн.
— Ну, сфотографировать её мы не можем, — продолжал напирать Макмертри. — Но хотя бы наскоро зарисовать… Картер вздохнул:
— Ладно, но при одном условии: вы никогда и никому не скажете, где она находится. А нам не повредят несколько минут отдыха.
Отряд расселся на ступенях, а Макмертри принялся сновать туда-сюда по лестнице с блокнотом в руках. Наброски он делал ногтем большого пальца, а мистер Крейн выступал в роли советчика — какие фрагменты резьбы следует скопировать в первую очередь. Картер и Даскин сидели, прислонившись к стене, посреди гвардейцев.
— Ты недоволен, — заключил Даскин.
— Верно, — кивнул Картер. — Дело у нас серьёзнейшее. Я чувствую, как весь Дом словно раскачивается — того и гляди рухнет. Я не могу объяснить это ощущение словами. А Макмертри желает обзавестись иллюстрациями.
— Но ты мог ему не позволить. Картер вздохнул:
— Да, пожалуй. Но нам действительно не мешает передохнуть, а обижать человека не стоит. Он и так удручён донельзя. И вообще они оба проявили огромное мужество, согласившись пойти с нами. Просто мне хотелось бы, чтобы они более серьёзно отнеслись к стоящей перед нами задаче.
— Единственное, к чему они относятся серьёзно, — это архитектура, — сказал Даскин. — Поэтому ты и пригласил их.
— Именно так, — кивнул Картер. — Не могут же они избавиться от своего чудачества, как от дырявого пальто. Так хотелось бы, чтобы все это поскорее закончилось и мы вернулись домой. — Он говорил почти шёпотом, чтобы другие не услышали.
— Надо бы сегодня пораньше остановиться на ночлег, — сказал Даскин. — Ты весь день ужасно бледен. Не простудился ли?
— Если бы… Даскин, мы приближаемся к пределам Тьмы. Я чувствую, как она притягивает нас, как она словно всасывает весь Дом, будто гигантская воронка. Равновесие нарушено, сердцевина прогнила. Все карты изменились. И чем ближе к Внешней Тьме, тем острее я ощущаю перемены. Это пугает меня. Все и все, что я люблю, в опасности.
