важной рецензии.
— Что вы имеете в виду? — не поняла я.
— Мы позаботились, чтобы книга попала к тому, кому она обязательно понравится.
— Разве так честно? — пролепетала я, чем очень насмешила Стержесса.
— Вы неподражаемы! — воскликнул он. — Такой и оставайтесь.
«НОВАЯ КОМЕТА НА ЛИТЕРАТУРНОМ НЕБОСВОДЕ» — так называлась самая первая рецензия, в «Торонто Стар». Я вырезала ее кухонными ножницами и вклеила в новый блокнот, специально купленный в «Крески». Мне постепенно становилось лучше. В «Глоуб» книгу прямо в одном абзаце назвали «гномической» и «хтонической». Я нашла эти слова в словаре. Может, если разобраться, все не так уж плохо?
(Но я забыла о природе комет, этих гигантских скоплений космического мусора с длинными огненными волосами и красивыми хвостами — астрономы их открывают и называют в свою честь. Знамения несчастий. Провозвестницы войны.)
23
Я подарила Артуру «Мадам Оракул», написав на первом листе: «Артуру, с огромной любовью. XXXX, Джоан». Но он ни словом не обмолвился о книге, а я боялась спросить. Он замкнулся в себе и стал подолгу пропадать в университете — по крайней мере, так говорил. Временами, когда ему казалось, что я на него не смотрю, он бросал на меня обиженный взгляд. Я ничего не понимала, ибо ожидала чего угодно — обвинений в мистификации, буржуазности, нелепице, безвкусице, — но только не такого странного поведения. Словно я совершила чудовищный, непроизносимый грех.
Я пожаловалась Сэму, у которого давно вошло в привычку забегать к нам во второй половине дня на кружку-другую пива. Он знал, что мне известно про Марлену, и мог на нее пожаловаться.
— Знаешь, я по уши в дерьме, — признался он. — Марлена не просто держит меня за яйца, но еще и выкручивает. Она хочет рассказать про нас Дону. Считает, что мы должны быть честными и открытыми. Теоретически, конечно, да, но… Она собирается переехать ко мне с детьми и все такое. Я прямо с ума схожу. И потом, — в голосе Сэма зазвучала привычная истовость, — подумай, что станете «Возрождением»! Дело развалится!
— Это будет ужасно, — вяло отозвалась я. — Слушай, Сэм, у меня проблема.
— У тебя? — удивился Сэм. — У тебя же не бывает проблем.
— А вот бывает, — сказала я. — Дело в Артуре и моей книге. Понимаешь, он даже не ругает ее. Это совершенно не в его духе. Он ведет себя так, будто ее не существует, но при этом страшно обижается. Она что, настолько ужасна?
— Я сам всяких метафор не люблю, — ответил Сэм, — но, по-моему, книга очень даже ничего себе. По-моему, в ней много правды. Ты так точно описала все про брак — прямо в самую точку. Я, конечно, не подозревал, что Артур такой уж… ну да мужикам не понять этой стороны, верно?
— О боже, — проговорила я. — Так ты думаешь, моя книга про Артура?
— Он и сам так думает, — сказал Сэм. — Вот ему и обидно. А разве это не так?
— Нет, — воскликнула я, — конечно, нет!
— А про кого ж тогда? — заинтересовался Сэм. — Если Артур узнает, что книга про другого, ему будет еще обиднее, сама понимаешь.
— Сэм, да она ни про кого! У меня нет тайных любовников, честно. Это все… ну, вымысел, фантазии.
— Ты по уши в дерьме, — констатировал Сэм. — Он тебе ни в жизнь не поверит.
Именно этого я и боялась.
— Может, ты с ним поговоришь?
— Попытаюсь, — сказал Сэм, — только не знаю, что из этого получится. Что, собственно, я ему скажу?
— Не знаю, — буркнула я. Однако Сэм, похоже, все-таки поговорил с Артуром: поведение моего мужа немного, но изменилось. Он продолжал смотреть на меня так, словно я выдала его фашистам, но все же явно решил проявить великодушие и забыть о моем злодеянии. И сказал мне только одно:
— Буду очень признателен, если следующую книгу ты мне дашь прочитать do публикации.
— Я больше не собираюсь писать никаких книг, — заверила я. Работа над «Любовь, мой выкуп» шла полным ходом, но… зачем ему было об этом знать?
Мне хватало других забот. Боевая операция Стержесса была в самом разгаре — приближался день моего первого выступления на телевидении, после которого Мортон и Стержесс устраивали званый вечер в мою честь. Я страшно волновалась. Сильно намазав подмышки дезодорантом, я надела длинное красное платье и попыталась припомнить, что говорилось в книжечке тети Лу про потные ладони. Тальк, что ж еще, решила я и чуть-чуть присыпала ладони. Потом села в такси и поехала на телевидение. Главное, оставайтесь собой, посоветовал Стержесс.
Интервьюировал меня очень молодой и очень бойкий мужчина. Пока мне на шею вешали петлю — микрофон, как было объяснено, — он шутил с техническим персоналом. Я несколько раз сглотнула, ощущая себя громоздким, неуклюжим мистером Арахисом. Вскоре зажегся очень яркий свет, и бойкий молодой человек повернулся ко мне.
— Добро пожаловать на передачу «Персона дня»! Сегодня у нас в гостях писатель, или, точнее сказать, писательница, Джоан Фостер, автор бестселлера «Мадам Оракул», который сейчас пользуется поистине феноменальным успехом. Скажите, миссис Фостер… Или вы предпочитаете обращение «мисс»?
Я в тот момент пила воду и так быстро поставила стакан на стол, что все расплескала. Мы оба притворились, будто не замечаем струйки, стекающей по столу прямо в ботинки ведущего.
— Как вам удобнее, — ответила я.
— О, так, значит, вы не феминистка.
— В общем, нет, — сказала я. — То есть, разумеется, некоторые феминистские взгляды я разделяю, но…
— Миссис Фостер, счастливы ли вы в браке?
— Конечно! — воскликнула я. — Я очень давно замужем.
— Но это очень странно. Я читал вашу книгу, и она, знаете ли, показалась мне очень гневной. О- очень гневной. На месте вашего мужа я бы вряд ли ее оценил. Что вы на это скажете?
— Но книга вовсе не о
— Вот как? Тогда вы, может быть, расскажете зрителям, что побудило вас написать именно такую поэму?
Тут я взяла и рассказала правду. Не следовало, конечно, но, начав, я уже не могла остановиться.
— Понимаете, я проводила эксперименты с Автоматическим Письмом, — стала объяснять я. — Знаете, когда садишься перед зеркалом с зажженной свечой, кладешь рядом бумагу и карандаш… То есть, я хочу сказать, текст был мне, до некоторой степени, продиктован. Я имею в виду, что обнаруживала слова на бумаге, а сама их не писала, если вы понимаете, о чем я. А потом… в общем, так все и вышло. — Я чувствовала себя полной идиоткой и ужасно хотела пить, но воды не осталось, я все пролила.
Ведущий растерялся и бросил на меня взгляд, ясно говорящий: «Вы издеваетесь».
— Значит, вашей рукой водил дух? — шутливо уточнил он.
— Да, — твердо ответила я. — Что-то в этом роде. Можете сами дома попробовать.
— Хм, — сказал интервьюер, — большое спасибо, что почтили нас своим присутствием. С нами была очаровательнейшая Джоан Фостер, или, лучше сказать, миссис Фостер, или — ох, будет мне от нее за это! —
