— Конечно, — поспешила заверить я. Служитель скрылся в будке, и мы остались с лодкой наедине.
Сэм бодро начал отвязывать ее от причала. Мы залезли внутрь и не без труда вывели лодку в гавань Торонто, где, трепеща белыми парусами, уверенно сновали другие яхты.
— Что теперь? — поинтересовалась я.
— Теперь надо поставить паруса, только и всего, — ответил Сэм. Он принялся отвязывать многочисленные веревки и дергать ими в разные стороны, экспериментируя так и этак, пока паруса наконец не поднялись.
— Так ты умеешь управлять? — спросила я.
— Конечно. Я в свое время много ходил под парусом. В летнем лагере.
— И когда же это было? — осведомилась Марлена.
— Ну, общие навыки все равно сохраняются, — мгновенно ощетинившись, ответил Сэм, — но если хочешь сама…
— Да я в жизни в лодке не сидела, — бросила Марлена с оттенком презрения. Так всегда говорят женщины, когда ловят мужчин на каком-то нелегитимном умении. К тому времени мы довольно твердым курсом шли в фарватере островного парома.
— Может, лучше вернемся, — предложила я, — и возьмем байдарку?
— Не получится, — сказал Сэм. — Я не сумею.
Кончилось тем, что Марлена села к рулю, а мы с Сэмом неуклюже топтались у мачты, увертываясь от гика и пытаясь управлять веревками, которые непонятным образом поочередно управляли парусами. Помучившись, мы сообразили, в чем дело, однако настроение у меня упало. На кой черт было стряпать этот пошлый, мелодраматичный сценарий, если в итоге мы все можем по-настоящему погибнуть? Между тем наша яхта, прыгая в волнах, пересекла гавань Торонто, миновала дамбу, которую сооружали из какого-то мусора, и вышла в озеро. Движение было под контролем — более или менее, — поэтому я пристроилась на палубе и, глядя в зеркало пудреницы, стала замазывать лицо тенями для век. Цвет назывался «Полуночный синий» — это придумала Марлена: так мое лицо будет труднее заметить с берега. По той же причине на мне были синие джинсы и футболка.
Как только мы вышли из гавани, стало намного ветренее, и поднялось настоящее волнение. Ветер дул в спину; мы очень быстро шли на восток. Мое лицо достаточно посинело; я внимательно просматривала берег — с воды он выглядел совершенно иначе, — пытаясь понять, где машина.
Мы слишком далеко ушли, — крикнула я Сэму, — нельзя ли поближе к берегу? — Я, конечно, умела плавать, но не настолько хорошо — плыть на спине целую милю не улыбалось.
Марлена протянула мне бинокль Дона, который предусмотрительно взяла с собой — помогли скаутские навыки. Она захватила все, кроме разве что сигнальных флажков. Я еще раз осмотрела берег и увидела полосу песка, столы для пикника и, да, точно, свою машину, которые быстро проносились мимо.
— Она вон там! — крикнула я, показывая пальцем. — Как нам попасть обратно?
— Сменить курс! — проорал в ответ Сэм, стремительно нагибаясь за веревкой.
— Что?
— Я должен сесть на руль! — завопил он и, как краб, пополз к нам.
— О боже, до меня только что дошло, — сказала, точнее, визгливо выкрикнула Марлена: из-за свиста ветра и рокота волн ничего не было слышно. Надо сказать, буря поднималась нешуточная; волны пенились, борт то и дело захлестывало.
— Что?
— Дон… это же попадет во все газеты, и он узнает, что мы с Сэмом были вместе.
— Скажи, что вы теперь просто друзья! — прокричала я.
— Не выйдет, — довольно сказала Марлена: то, что ей давно хотелось обнародовать, неизбежно станет известно, причем без всякого вмешательства с ее стороны. Не то с радости, не то с горя Марлена выпустила руль. Лодка резко накренилась, парус упал, Сэм пригнулся, гик крепко ударил мне в поясницу — и меня выбросило за борт.
Я была не готова к этому, поэтому с головой ушла под воду и сразу нахлебалась сырой онтарийской воды. Она оказалась намного холоднее, чем я ожидала, и на вкус отдавала тухлыми плавниками и использованными подгузниками. Я вынырнула на поверхность, кашляя и задыхаясь.
Сэм спустил паруса. Лодка, неуверенно раскачиваясь, проплыла немного дальше. Марлена очень натурально кричала: «О боже! О боже!» — словно я действительно тонула, нечаянно упав за борт. Она опасно перевесилась через край лодки, протянула ко мне руки и крикнула: «Джоан, держись!», но Сэм перехватил ее.
Я не могла влезть обратно и упасть снова, как надо; пришлось действовать по обстоятельствам. Я нырнула — неглубоко, чтобы, как мы и планировали, проплыть под лодкой и вынырнуть с другой стороны, не видимой с берега, на случай, если нас кто-то заметит.
Это и вправду было необходимо: за одним из столов на берегу я видела отдыхающее семейство; но удалось только со второй попытки. Сэм и Марлена по-прежнему смотрели на то место, где я упала, видимо, начисто позабыв о нашей договоренности. Я сорвала с шеи бинокль — он тащил меня ко дну — и попыталась закинуть его в лодку. Ничего не вышло; бинокль утонул. Тут я вспомнила о платье — оно осталось в сумке, лежавшей наносу.
— Платье, — закричала я, — не забудьте выбросить платье! — Но ветер гнал их в сторону, и меня не услышали. Сэм и Марлена изо всех сил старались восстановить управление.
Отплевавшись от озерной воды, я как можно ровнее легла на спину; плыть по течению я умею очень хорошо. Потом повернулась головой к берегу и стала бить ногами под водой, от души надеясь, что мало- помалу продвигаюсь к песчаной полоске и волны, периодически бьющие о мою голову, помогают мне. Все вышло не так, как мы планировали, но это даже хорошо. Получилось естественнее, чем если бы я нырнула сама. Глядя в синее небо с бегущими по нему белыми облаками, я стала думать, что делать дальше.
К счастью, меня вынесло на берег за кустами — в таком месте, которое нельзя было увидеть от столов. Я промахнулась на каких-то пятьсот ярдов. Я выползла на берег и легла без сил, тяжело отдуваясь; совсем рядом волны катали взад-вперед апельсиновые корки, дохлых корюшек и куски чего-то подозрительно коричневого. В моих волосах застрял песок, обрывки водорослей. Отдышавшись, я тихо, насколько позволяла чавкающая грязь под ногами, прошла по берегу и притаилась за кустами. По другую сторону была моя машина, но там же сидело и пирующее семейство. Я не смела подойти слишком близко и не видела их, но слышала нытье детей и ворчание папаши.
За кустами я просидела как минимум полчаса. С меня текла вода, колотил страшный озноб. Я старалась не задеть ядовитый плющ, не вляпаться в человеческие экскременты, прикрытые размокающей туалетной бумагой, не коснуться скомканных оберток от сэндвичей, ошметков салями, бутылок из-под газировки и гадала, сколько еще они собираются здесь сидеть. Если весь день, то как я успею на самолет? Наконец заворчал мотор, захрустели по гравию шины.
Я подождала, пока они отъедут подальше, и пошла к своей машине. Выкопала ключи, достала из багажника чемодан и на заднем сиденье переоделась в юбку с блузкой и повязала мокрую голову шарфом с конными полицейскими. Мое лицо в зеркальце заднего вида выглядело пугающе — настоящая утопленница. Я стерла синие тени бумажной салфеткой и выбросила ее в кусты. Потом выжала джинсы и футболку, аккуратно скатала, убрала в специально приготовленный зеленый пластиковый пакет и спрятала его на дно чемодана. Уезжая, я мельком увидела Сэма с Марленой; им удалось снова поставить парус, но развернуться не получилось; лодку с бешеной скоростью несло к Кингстону.
Я добралась до аэропорта, сдала машину и успела на самолет за двадцать минут до вылета. Сидеть в кресле и ждать отправления оказалось труднее всего; я никак не могла поверить, что за мной нет погони. Ноя была спасена.
Часть 5
