– Ты не права, – возразила я. – Смотри, она совсем девочка. Это ужасно!
– А тебе было легче от того, что тебе восемнадцать?
– Мне семнадцать, – машинально поправила я.
– Я не маленькая, – возразила Оксана. – Мне скоро исполнится шестнадцать.
Я застонала. Что с ней будет? Как она переживет все это? Совсем ведь еще ребенок – а превратится в слив для спермы…
– Расскажи немного о себе, – попросила я.
– Что же мне рассказывать?
– Кто этот мужчина, который ушел? – спросила Татьяна.
– Мой дядя.
– Какая сволочь! – возмутилась Татьяна.
– Нет, он хороший. Он мне нравится.
– Что он тебе сказал? – спросила я.
– Что мы поедем в Вильнюс в гости к родственникам.
– А твои родители знают об этом?
Я видел, что Оксана с трудом сдерживает слезы. Но она все же сумела пересилить себя. А ей будет трудно принять положение, в которое она попала, подумала я. Она не из тех, кто готов смириться. В этом мы с ней похожи. Татьяна тоже не смирилась, хотя уже близка к этому. Она верит в то, что ее отпустят. Эвелина – другая. Хотя, кто знает, может, ее прежняя жизнь была хуже этой, и все эти россказни про несчастную любовь – всего лишь выдумка.
Мы сидели и слушали Оксану. Ее история тоже оказалась невеселой. Вообще, есть ли на свете хоть какая-нибудь справедливость? Почему у одних все, а другим, как этому бедному ребенку, не выпало и капельки счастья?
Оксана, как и я, вышла из бедной семьи. Семья была неполной, отец Оксаны умер от отравления алкоголем, когда ей было всего семь лет. Мать болела раком и не могла работать. Лекарства стоили очень дорого, и купить их они не могли. Большую часть дня Оксана проводила в школе – она не могла слышать, как мать кричит от боли.
– Я хорошо училась, – с гордостью сказала она. – Я думала, что сдам экзамены экстерном и пойду работать, заработаю деньги и куплю маме лекарства.
– Каждый по-своему верит в чудеса, – ядовито сказала Татьяна, но Оксана не заметила ее замечания.
К сожалению, учебу продолжить она не смогла. Матери становилось все хуже и хуже, за ней требовался постоянный уход. Тогда Оксанин дядя пообещал помочь найти работу. Он даже нанял сиделку и повез Оксану в Москву, где они встретились с Маратом, который пообещал дяде, что Оксана станет зарабатывать много денег.
– Дядя получил от него небольшой аванс и, значит, сможет купить лекарство для матери, – с гордостью сказала Оксана.
– Марат! – вскрикнула Татьяна. – Вот почему мы не видели его какое-то время.
– Вы его знаете?
– Еще бы!
Оксана обрадовалась:
– Он и вам помог с работой?
Мы с Татьяной переглянулись. Кто из нас осмелится рассказать ей правду, какими словами это сделать? После всех дней, проведенных вместе, мы понимали друг друга с полуслова. Конечно, Татьяна хотела, чтобы это сделала я.
– Ну, хорошо, – обратилась я к Татьяне, – если ты не можешь, я возьму на себя…
– Будь добра, – сказала она и отвернулась. – Думаю, у тебя лучше получится.
– О чем это вы? – удивилась Оксана.
Как же трудно было начать! Ведь, в сущности, мне придется сейчас рассказать о себе. О том, что делают со мной похотливые мужики, о том, что меня бьют, о том, что я живой труп и что только это спасает. Мое тело мне больше не принадлежит. Я ненавидела свое тело. И всякий раз, когда кто-то касался его, я… как бы это сказать… покидала оболочку. А теперь все это предстояло пережить Оксане.
– Оксана, – вздохнула я. – Твой дядя тебя продал. Прозвучало это нелепо.
Девушка недоуменно хлопала своими большими серыми глазами. Она ничего не поняла.
– Оксана, тебя продали в проститутки, – выдавила я наконец из себя проклятое слово.
– Что?
– Да, это так, – подтвердила Татьяна.
– Людей нельзя продать, – засмеялась Оксана. – Вы шутите.
– Нет, – ответила я серьезно. – Мы не шутим.
– Ты продана, – кивнула Татьяна.
– Нет, – сказала Оксана.
– К сожалению, это так. Меня тоже продали. Она может подтвердить, – кивнула я в сторону Татьяны.
Оксана сидела, словно испуганная птичка, и во все глаза смотрела на нас с Татьяной.
– Но я не хочу, – наивно сказала она.
– Я тоже не хотела и не хочу, – сказала я.
Она взглянула на меня, потом на Татьяну: может быть, мы все-таки шутим? Было видно, как она смущена.
– Я не понимаю, чем вы тут занимаетесь, – произнесла она после короткой паузы.
– Она вон тоже не понимает, – показала на меня Татьяна. – Она все еще не может с этим смириться.
– Да, с тем, что тебя используют, смириться трудно, – подтвердила я.
– Используют? Как?
– По-всякому, – ответила Татьяна. – Задействуют все дырки и отверстия.
– Хочешь, называй это использованием, хочешь – насилием, а хочешь – траханьем. Выбирай, что нравится.
– Вы тут трахаетесь?
– Трахаемся не мы – нас трахают, – пояснила Татьяна.
– А это большая разница, – сказала я.
– Вы проститутки? – удивленно спросила Оксана. Ее глаза расширились еще больше. Она не знала, как на все это реагировать. – А я… Я тоже буду…
Она была неглупой, эта девочка. Ключевые слова. Они пугали ее своей грубостью. Мы обе кивнули.
– Нет! – Оксана встала и направилась к двери. – Я не хочу.
– Мы тоже не хотели…
– Я не рабыня, мне плевать на то, что вы тут рассказали. Делайте, что хотите, а я ухожу.
Она распахнула дверь. Снаружи шел дождь, в баню ворвался порыв холодного воздуха. Мы увидели, как ее дядя садился в машину, за рулем сидел Радик. Дядя пожал руки Марату и Леандру и бросил недокуренную сигарету на землю.
– Дядя, подожди! – крикнула Оксана и побежала к машине. – Дядя!
Он увидел ее и испугался. Улыбка исчезла с его бледного лица. Он быстро сел в машину и с треском захлопнул за собой дверь. Машина тронулась и поехала со двора, пыхнув на Оксану выхлопными газами и обдав грязью из-под колес. Летнее цветастое платье девушки стало мокрым, но она не обратила на это никакого внимания. Девушка побежала за машиной. Ворота стали закрываться. Она подбежала к воротам, но те захлопнулись. Если бы она и успела проскочить, ей бы это не помогло. Но Оксана пока об этом не знала. Пока…
Девушка застучала по воротам своими кулачками.
– Дядя, дяденька, не оставляй меня здесь, – плача кричала она.
Марат и Леандр стояли во дворе и смеялись.
