Может быть, она рассчитывала, что я припру его к стене и взгрею как следует? Трахну по башке пустой бутылкой? Или кнутом прогоню прочь из города?
– Я хочу, чтобы ты поговорил с ним. Сама я не в состоянии, я сразу начну ругаться и скандалить. А с меня уже хватит. Да и видеть его я не хочу. Понимаешь, Варьг?
– Понимаю.
– И еще, он должен мне деньги.
– Какие деньги?
– Не те, что он выплачивает ежемесячно. Тут он аккуратен и пунктуален. Хотя пару раз запаздывал, и я брала вперед на работе или занимала у знакомых. А потом, когда Юнас приносил деньги, я отдавала долг, и у меня ничего не оставалось. И Роар сейчас быстро все снашивает, как все они в этом возрасте. А если бы еще у него велосипед украли… Знаешь, ведь всегда бывает нужно что-то купить, правда?
– Конечно. Об этом и в газетах пишут. В рекламах.
– Я говорю не об алиментах, а о страховке.
– О страховке?
– Мы вместе застраховались, а когда разошлись, решили все-таки выплатить все, что положено. Там не так уж и много оставалось. Юнас обещая все это сделать. А потом всю сумму страховки мы хотели получить и разделить пополам. Но я до сих пор ничего не получила, а мне действительно нужны деньги.
– Могу тебе одолжить, – соврал я.
– Я знаю, Варьг.
Она знала больше меня.
– . Спасибо, но я устала брать взаймы. Я больше не хочу быть в долгу у друзей, знакомых, у кого бы то ни было.
Я размышлял, к какой категории отношусь я: к друзьям, к знакомым или к «кому бы то ни было».
– Хорошо, я это сделаю. Я поговорю с ним.
– Правда? Ты сможешь, Варьг? Огромное тебе спасибо. Я заплачу. А сколько это будет стоить?
Сколько это стоит? Да, я дешевая потаскушка, друг мой. Я стою недорого. Один поцелуй в щечку, а лучше в губы, взгляд из-под челки и пальчик на моих губах. Я стою дешево.
– Об этом ты не беспокойся, – ответил я. – Повидаюсь с ним в обеденный перерыв.
– Но я бы не хотела, чтобы это было тебе в ущерб.
(Действительно не хотела?)
– Давай поговорим об этом потом, – предложил я и подумал: как-нибудь при свечах, дорогая, за бокалом вина при ясном свете луны, под серебряным звездным дождем или на парусной лодочке где-то в Китае… Короче говоря, в другой раз.
– Договорились. Ты знаешь, где он работает? Я тебе говорила?
– В каком-то рекламном бюро, верно?
– Да, под названием «Паллас». У них контора в Дреггене в том же доме, где винный магазин.
– Да, я представляю.
– Я… – после паузы продолжала она. И я испугался, что она вдруг передумает, и быстро сменил тему.
– Все в порядке, я поговорю с ним, все выясню и доложу тебе. Может, я зайду к тебе вечерком?
Последовала пауза, и она сказала:
– Ты лучше позвони, я никак не могу сегодня.
Нет? Луна поблекла, звездный дождь прекратился, а китайская лодочка пошла ко дну.
– Прекрасно. Я позвоню. Пока.
Положив трубку, я вспомнил, что не передал привета Роару. В другой раз постараюсь не забыть.
Я огляделся. У меня засосало под ложечкой.
– Пропади все пропадом! – громко произнес я, чтобы услышать самого себя.
Я собрался и, не погасив свет, покинул контору. Может быть, при зажженном свете мне будет легче и приятнее сюда возвращаться. Если я вообще вернусь. Никогда не знаешь, что тебя ждет. Особенно на пешеходных переходах. Там легче попасть под машину.
17
Я пересек Торговую площадь и вышел к набережной. На рыбном рынке было пустынно; в это время года туристов не бывает – не сезон. Живые рыбы неизвестной породы плавали в ведрах. Большими, покрасневшими от холода руками торговцы стряхивали снег. Домашние хозяйки, задумавшись, переходили от прилавка к прилавку, подозрительно разглядывали товар, будто не веря, что рыбы настоящие.
По набережной сновал красный грузовичок, забирая один за другим какие-то ящики и перевозя их в двери пакгауза. Он был похож на крысу, делающую запасы на зиму.
На углу стоял неизменный пьянчуга, с почти пустой бутылкой во внутреннем кармане пиджака, и подпирал стену, провожая каждого прохожего грустным взглядом. Фигура эта была неотъемлемой частью
