еще в тридцать девятом году. И еще что он очень похож на своего дядю, просто как две капли воды...
– Ну что же, вполне логичное объяснение, – негромко произнес генерал.
– Да, – согласно кивнула Данни, – так и Ричард говорит.
– Ричард? А кто такой Ричард?
– Ну это..., – замялась Данни, пытаясь и сама понять, кем же ей является Ричард. Женихом – они никогда не говорили серьезно о женитьбе. Парнем – так она уже далеко не девочка, возраст не тот. – Ну, мы просто встречаемся...
– Так, так, – вздохнул Мак. – Ну и что же еще говорит Ричард?
– Что это просто невозможно, что я и сама заразилась галлюцинациями отца и что он бы не одобрил, если бы узнал, что я решила вмешаться в это дело...
– А как ты сама думаешь, Эван и вправду пожелал бы, чтобы ты попыталась раскрыть истинную причину его смерти? – прямо спросил ее генерал.
– Не знаю, – тревожно взглянула она на него. – Наверное, он хотел бы, чтобы я докопалась до правды...
– Только не ценою собственной жизни! – отрезал Мак.
– Можно мне закурить? – выдохнула она.
– Пожалуйста, – протянул он ей пачку.
– Нет, спасибо, у меня есть свои, – ответила Данни, доставая из сумочки сигареты. – Что вы хотели этим сказать, генерал?
– Просто Мак.
– Хорошо, Мак...
Он поднял чашку и отхлебнул из нее.
– Думаю, что Эван Харди простил бы меня за то, что расскажу его дочери всю правду...
Данни ничего не понимала. Какую правду? Неужели отец что-то скрывал от нее? Почему? Неужели эта правда таит в себе опасность?
– Данни, ты должна знать, что ни твой отец, ни я никогда и никому не рассказывали о том, что в действительности произошло весной сорок пятого, – Мак встал и заходил по комнате. – И теперь я думаю, что тебе не стоило посещать доктора Штейна. Если Эван был прав и не обознался, то это может иметь самые серьезные последствия.
– Почему? Ничего не понимаю! – призналась та.
– Что там еще в конверте? – показал на стол генерал.
– Кое-какая информация о Штейне, о его биографии и тому подобное.
– В биографии указывается, что он родился в Германии около тысячи девятьсот десятого года?
– Нет, конечно, – недоуменно ответила Данни, ощущая как по коже бегут мурашки. – Он родился в Америке, в штате Огайо, тридцать шесть лет назад.
Мак подошел к бару и вернулся к столу с бутылкой виски и двумя стаканами.
– Ладно, поверим пока. Что еще в конверте?
– Ксерокопии заметок отца, которые он написал незадолго до смерти. В них речь идет о каких-то непонятных существах.
Генерал загадочно хмыкнул, плеснул и ей, и себе виски и стал просматривать заметки.
– А как Ричард? – неожиданно спросил он. – Надежный парень?
– Что вы имеете в виду?
– Ну, ему можно доверять, он умеет хранить чужие секреты?
– Конечно.
– Хоть это радует. Потому что если Эван оказался прав, то ты рискуешь своей жизнью так же, как он рискнул своей.
– Я рискую своей жизнью? – со страхом повторила Данни.
– А ты не задумывалась о том, что отец погиб из-за того, что узнал нечто такое, что могло повредить Штейну? И что он теперь подозревает, что ты будешь продолжать это дело?
Она прикусила губу и потянулась за стаканчиком с виски.
– Данни, ты прочитала записки отца. Что ты сама думаешь обо всем этом?
– Не знаю, что и думать..., – неуверенно прошептала она.
– Я хочу спросить, веришь ли ты в этих оборотней? – добавил Мак.
Данни ничего не ответила.
– Дело в том, – снова нервно заходил Мак по комнате, – что мы действительно напоролись на отряд эсэсовцев из первой танковой дивизии 'Адольф Гитлер'. Им командовал штандартенфюрер – это соответствует званию полковника – блондин с голубыми глазами.
Данни едва не подавилась чаем, услышав это.
