разведывательной операции. Надеюсь, что он погиб геройски. Наверное, его распотрошили, как и Доннельсона, его боевого товарища...' Он облизал губы и заметил, что непроизвольно повторяет про себя молитву.
Ряд деревьев закончился. Еще одна спичка. Тянущийся по земле кровавый след.
– Вперед, вперед, – повторял Эван, и они пересекли следующий ряд елей, пробираясь спиной к спине.
– Боже праведный... – прошептал Мак, и Харди оглянулся через плечо на звук его голоса.
На дереве висело то, что осталось от Доннельсона. Половина его лица была напрочь снесена, а шея свернута так, что голова безжизненно свешивалась ниже плеча. Из вспоротого от паха до груди живота свешивались оставшиеся внутренности.
– Звери проклятые! – закричал Мак, вскинул автомат и стал поливать деревья очередями. Харди поддержал его и во все стороны полетели ветки, хвоя и куски коры.
– Мак, нужно возвращаться к стене, – крикнул Эван, прекратив стрельбу. – Ребята подумают, что мы напоролись на целую дивизию...
– А где же Кабрини?
– Не знаю. Но вряд ли он остался живым...
– Лейтенант, я...
– Я не знаю, что произошло, – перебил его Харди, – но мы вернемся сюда со всем отрядом, прочешем это проклятое место, найдем тело Кабрини и похороним Доннельсона. Уходим!
Он развернулся и заторопился в темноте по направлению к стене. По крайней мере, так он надеялся, но не нашел в себе смелости сказать, что он не совсем уверен, в какую сторону нужно идти.
Мак побежал за ним. И тут Эвану показалось, что он услышал сзади злобное рычанье и топот бегущих ног, которые как будто обгоняли их за деревьями.
Он резко остановился и Мак налетел на него сзади.
Раздался громкий протяжный вой, от которого у обоих разведчиков дыбом встали волосы.
Он звучал впереди их.
– Что же это за дьявольщина? – прошептал насмерть перепуганный англичанин. – Вроде похоже на собаку...
В детстве отец брал Эвана на охоту и они иногда охотились с собаками. Тогда-то ему и приходилось слышать, как воют собаки ночью, но этот звук совсем не был похож на безобидный собачий вой.
В темноте снова раздался зловещий вой, к которому присоединился еще один, затем – еще. Когда одно невидимое животное прекращало выть, его вой подхватывало другое, затем третье существо.
Звуки, от которого стыла кровь в жилах, теперь доносились не только спереди, но и со всех сторон.
Эван побежал вперед, бросив Маку:
– Не отставай!
Со стороны стены ударили выстрелы, и он ускорил шаг.
Они выскочили из-за очередного поворота лабиринта, и Мак, бегущий рядом, первым увидел смертельную опасность.
– Берегись! – крикнул он, бросаясь в сторону от возникшего в десятке ярдов на их пути огромного черного силуэта. Они вместе упали на землю и одновременно ударили из автоматов. Таинственное существо прыгнуло за деревья и исчезло.
Не успел Харди перевести дыхание, как снова раздался крик более проворного англичанина:
– Справа!
Эван перекатился влево и, не глядя, открыл огонь, направив ствол вправо от себя.
– Боже мой!
В нескольких шагах, у деревьев, он увидел большую черную фигуру, темнее самой ночи, ростом больше человека, с длинными, как будто фосфоресцирующими белыми клыками. Существо дергалось от вонзающихся в него пуль, но, шатаясь, рывками продвигалось вперед.
Мак стоял на коленях рядом с Харди и тоже строчил, как заведенный. Когда кончились патроны, он вскочил и бросился к таинственному противнику, намереваясь разбить ему автоматом череп, но тот просто махнул рукой и паренек отлетел в сторону, выронив оружие. Рука – или лапа – казалась толщиной с ногу.
Эван отполз назад, вставляя в автомат последний оставшийся магазин.
Существо подняло с земли автомат Мака над головой, одним движением разломало его на две части и швырнуло железки в сторону.
– Беги, лейтенант! – закричал Мак, с трудом поднимаясь на четвереньки.
– Как бы не так, – прорычал Харди, вырывая из кобуры 'кольт'. – Попробуй еще этого калибра, гадина!
Оглушительно ударил первый выстрел, второй, третий... Крупнокалиберные пули били точно в цель. Зверь завыл, но теперь в этом звуке слышалась боль. Через секунду он зашатался и упал назад.
– Давай, Мак, к стене! Быстро!
Они бросились напролом сквозь деревья, обдирая в кровь лица и руки, и через десяток шагов
