От такой новости Приходько ошалел: как такое может быть? Да не может такого быть, не может такое случиться! Он решил стоять на своем и достоялся, пока все как бы свое стало колхозным, группа товарищей пришла и отправила всех кого куда.
Приходько тихо свалил, тесть попросил его не трогать, а сам после допроса стрельнул себе в голову. Хоронили по военному уставу, с салютом, но в закрытом гробу.
Все изменилось вокруг в один день.
РВАНЫЙ НОСОК
Приходько торопился на встречу и надел носок с маленькой дырочкой на пятке.
За окном стояла осень, и высокий ботинок наглухо скрывал этот дефект внешнего вида менеджера по продажам арбалетов и другого холодного оружия.
У него давно уже были только целые пары носков, за этим ревностно следила жена, но в тот день они собирались вместе с дочерью, и она пропустила эту дырочку, которая потом превратилась в спасательный круг для их семейной лодки.
Вся семья разъехалась по своим делам, и Приходько сразу забыл о своей дырке, потому что в его теперешней жизни зияли дыры поглубже.
До кризиса он ничего никому не продавал, работал начальником карманного таможенного терминала, куда его поставил тесть, и просто следил, чтобы другие не брали лишнего. Но папу – так он звал тестя – бортанули с теплого места за грехи немереной алчности, и Приходько мигом слетел с пьедестала, сразу стал неуважаемым, неумным и безработным.
Сосед по даче из жалости взял его в свой оружейный бизнес, и теперь он летает по клиентам и продает арбалеты, ножи и бумеранги, которые не возвращаются.
В тот день его ждала региональный представитель из Питера, которую он долго окучивал по телефону, чтобы впарить ей большой заказ.
В гостинице «Международная-2» на Краснопресненской набережной у них должен был состояться деловой завтрак.
Он приехал на десять минут раньше, занял хороший столик на двоих и стал ждать.
Он сразу узнал ее: типичная хищница, 45 лет, мужа нет, есть ребенок, много чего еще есть, все своим трудом, свое берем и немножко чужого. Выглядела она неплохо: ботокс, лимфодренаж, йога и солярий в сочетании с раздельным питанием и качественной обувью сделали свое дело. Она стремительно приближалась к нему со строгим лицом учительницы.
После протокольных формальностей Приходько, запинаясь, как ученик, начал свою презентацию.
Через пять минут она накрыла его руку своей надушенной ладонью и сказала:
– Я знаю эту песню, расскажи о себе.
Это вообще сбило Приходько с толку. От ее прикосновения он заискрил и даже вспотел, но «Рексона» не подвела, и он уставился ей прямо в глаза, как рекомендует справочник для тех, кто ищет успеха.
Он начал издалека:
– Мне тридцать пять лет, русский (хотя одна бабушка Приходько), женат, есть дочь, порочащих связей не имею…
Шутку она оценила и даже улыбнулась во всю свою многотысячную стоматологическую революцию, недавно свершившуюся.
– Что же мы сидим насухую! – Она отставила чашку зеленого чая. – Чай не водка… А не хлопнуть ли нам по рюмашке! – сказала она и сразу предупредила, что приглашает.
– А как же бизнес? – робко промямлил Приходько.
Она ответила без паузы:
– Я покупаю ваш груз, капитан!
Приходько вспомнил, что это фраза из какого-то детского романа, но из какого именно, мозг не ответил, он работал по другой теме.
Они прошли мимо китайского ресторана и нырнули в русский, где им любезно дали кабинет под названием «Ореховый». Там стояла белая мебель, и метрдотель – старый гусь из бывшей жизни, смекнув, рассказал, что когда-то здесь стоял ореховый гарнитур, а теперь… У него дернулась щека от свежего инсульта на почве ностальгии по старым временам, и он ушел тяжелой походкой человека, прожившего жизнь на ногах и с неподъемными подносами в руках.
Она плотоядно посмотрела в меню и на Приходько и все заказала с Приходько на десерт.
– Зовите меня просто Элеонора. – Она подала ему ручку, как царица Екатерина без номера.
Приходько приложился к ручке, оторвав жопу от стула, так его никогда не обхаживали.
Старый ас общественного питания все принес, все расставил, и она ему сказала:
– Иди, дорогуша, я позову. – И добавила весомо и значительно: – Возможны чаевые.
Он все понял.
Начали выпивать, водочка была сладенькая, рыжики солененькие, а капустка кисленькая.
Приходько произнес тост за дружбу, но она перебила его:
– О какой дружбе речь, милый? Ты что, не знаешь, что дружбы без любви не бывает? Давай за любовь! – Она сняла пиджак, обнажив плечи – знала, что они хороши, как у Екатерины на портрете художника Боровиковского.
Модный лифчик открыл Приходько две спелые дыньки – тысяч десять было за них отдано пластическому хирургу, – и он отправил в себя кусок холодца, чтобы остудить организм.
Он ел, а она говорила – про Такеши Китано, Тарантино и братьев Коэн, про Януша Вишневского и Кастанеду, про просветление и дзен, потом стала пугать Приходько Армагеддоном и прочей эзотерикой.
Приходько читать не любил, кино смотрел только про ментов и чувствовал себя проституткой- хохлушкой, приглашенной в баню. Он ел, пил и помалкивал.
Элеонора сбросила обувь и стала ступней трогать член Приходько. Он не привык к таким ласкам – сам никогда такого не делал. Есть перестал, отложил вилку и весь напрягся вместе с членом.
Над столом все было пристойно: хрусталь, столовое серебро, звенел высоко голос искусницы, рассказывающей о фильме Джармуша «Минет», который тот сделал в Парижской киношколе в 69-м году, с бюджетом в 70 долларов и хронометражем восемь с половиной минут.
То, что происходило под столом, было иллюстрацией к фильму Джармуша – маэстро не показывал, что происходит под столом, а передавал это через лицо актера.
Приходько не был так велик, как Джармуш, но тоже сыграл неплохо без репетиций и дублей.
Нога Элеоноры зашла очень далеко, и орудовала она ею очень ловко, как великий футболист Гарринча на левом краю бразильской сборной, так ловко, что зиппер в брюках поехал вниз, и Приходько даже испугался, что она в следующем заходе порвет ему трусы.
Принесли горячее, она убрала свое холеное копыто и, решив подкопить белков, навалилась на баранью ногу. Приходько тоже отдыхал, тихо жуя кролика в белом вине.
Баранья нога на тарелке была чистой и отполированной. Элеонора вытерла губы, потом подкрасила их и сказала своему Кролику:
– Иди сюда.
Приходько встал и пошел на пьяных ногах в лапы хищницы. Она посадила его рядом и без подготовки впилась ему в губы. Ее язык, раздвоенный по моде, с колечком пирсинга, пробил его стучащие зубы и поцарапал нёбо. «Чистый удав», – подумал он и отшатнулся.
– Что-то не так, малыш? – проворковала налетчица.
– Да нет, все нормально, просто в нос что-то попало, – промямлил Приходько.
– Займись йогой, промывай нос, займись собой, ты какой-то бледный, я возьму над тобой шефство! – И пьяно промурлыкала, расстегивая блузку: – Иди сюда! Поцелуй тетю в сисю.
«Пиздец! – подумал Приходько. – Сейчас она меня заломает прямо здесь!»
Спасение пришло с помощью МТС, ей позвонили, и она ослабила захват, собранно и четко разрулила проблему и опять принялась за свое черное дело.
Приходько боялся только одного – он уже понял, что контракт висит исключительно на его половом органе. Он не боялся этой тети, но показаться ей в рваном носке было выше его сил.
Она наезжала на него со всех сторон, просто обмусолила, укусила два раза в рельефную грудь, но на этот раз спас метрдотель – принес десерт с закрытыми глазами и ушел с чаевыми, равными его пенсии с
