письмо.
Лейла взяла из его рук письмо и пробежала его глазами. Оно было отправлено из редакции, но не местной газеты.
— Это же из Лондона! — воскликнула она удивленно.
— Этот ваш парень приходил сегодня ко мне. Все благодаря вам, дорогая моя. Слов нет, чтобы передать, как я счастлив.
— Минутку, мистер Филби…
— Называйте меня просто Джефф. Если мы решили соединить наши судьбы, не станете же вы называть меня мистер Филби за обеденным столом?
— Лучше мы поговорим об этом позже, — безнадежно проговорила она. — В палате я в любом случае обязана звать вас мистер Филби. Честное слово. А что касается письма — я не имею к нему никакого отношения, уверяю вас. Я всего лишь отослала вашу статью знакомому из местной газеты. Значит, она попала в Лондон! Как чудесно.
Он схватил ее руку и крепко сжал.
— Но без вас ничего бы этого не было. Этот ваш знакомый получил работу в лондонской газете, и статью переслали ему. И вот — он нашел материал интересным и попросил прислать еще. Он предлагает написать серию статей на эту тему. Так я и в самом деле сделаюсь журналистом! Смогу достаточно зарабатывать, чтобы содержать…
— Постойте! — прервала она его, тихо смеясь. — Во-первых, вы пока написали только одну статью. Не спешите. Я посоветовала бы вам прочесть пособие по написанию статей. Нет, не перебивайте — я еще не все сказала. Во-вторых, мой знакомый часто говорит, что сразу писательством много не заработаешь, а за Кристин в хорошей школе платить придется прилично, так что не радуйтесь слишком раньше времени. Вас могут ожидать и разочарования.
— Речь не о Кристин, — сказал он, мрачнея. — Разве я не говорил? Я решил оставить ее дома. Ведь вы будете заботиться о ней, когда мы поженимся? Она сможет ходить в обычную школу.
— Я должна сейчас бежать, — сказала Лейла. — Мы обсудим все потом. — Она выскользнула из палаты, взмахнув на прощание рукой, и каждый пациент решил, что этот жест адресован именно ему.
Разумеется, Лейла прекрасно сознавала, что вечно увиливать от объяснения с ним не удастся. Придется объясниться начистоту, и чем скорее, тем лучше. И случай подвернулся в эту же ночь.
Дежурство выдалась хлопотное. Приезжали три «скорых», но среди суеты Лейла выгадала все же время для разговора с Филби.
Он проснулся, когда соседу по койке потребовалась экстренная помощь. Лейла уже успела сказать Филби несколько слов, пока кормила его. И каждый раз она убеждала его, что еще рано говорить серьезно и что правила насчет пациентов и сиделок очень строги.
Но он упорствовал. Новому больному на соседней кровати потребовалась срочно поставить капельницу. Джефри лежал тихо, с закрытыми глазами, но, когда все вышли, кроме Лейлы, которая осталась следить за капельницей, он сказал тихо:
— Вы ведь на самом деле говорили все это не всерьез, дорогая? Я не смогу заснуть, пока вы не скажете, что говорили не всерьез.
У Лейлы упало сердце.
— Я попрошу медсестру дать вам снотворное, если вы не постараетесь заснуть самостоятельно.
— Мне не нужно снотворное. Мне только нужно, чтобы вы сказали всего три слова. Вы знаете, о чем я, Ричи. Я не хочу обсуждать, что будет, когда я выпишусь, не хочу говорить о Кристин. Мне надо просто знать, что вы любите меня. Никакие правила не помешают вам это сказать, правда?
Отрегулировав капельницу, Лейла снова повернулась к нему.
— Мистер Филби. Этого я вам не могу сказать. Но если это вас как-то утешит, вы нравитесь мне больше, чем другие пациенты. А теперь вам надо спать.
Вместо ответа, он схватил ее руку и прижал к губам. Лейлу бросило в жар от смущения, и она взмолилась про себя, чтобы никто их не увидел. Остаток ночи она избегала подходить к его постели.
Она боялась, что он снова станет звать ее. К счастью, он заснул. Лейле пришло в голову, что он все- таки успокоился благодаря той малости, которую она ему сказала.
Утром в десять часов его должны были увезти в операционную. Дежурство Лейлы к тому времени заканчивалось. Она столкнулась с Керни Холдстоком у дверей в палату. У нее сжалось сердце. Она не ждала увидеть его так рано.
— Вы до сих пор не сменились? — спросил он, проходя мимо, и, как ей показалось, взглянул на нее подозрительно.
Она, конечно, не догадывалась, что он до сих пор ругал себя за свои продиктованные благими намерениями интриги, в результате которых ее так скоро назначили дежурить ночью. Каждый день он ожидал увидеть у нее под глазами темные круги, но она даже на ночных дежурствах умудрялась цвести. В ней совсем не заметно было усталости.
— Нет, мистер Холдсток, я просто вернулась, чтобы попрощаться с больным, — сказала она нервно. Лейла знала, что ей не полагалось задерживаться, и, как назло, именно он застал ее здесь.
— Попрощаться? Кто-то выписывается?
— Попрощаться перед тем, как его повезут на операцию, — сказала она, покраснев. Можно подумать, она не ждала, что пациент вернется. Какой ужас! — И пожелать ему удачи, — добавила она, и для ее смятенного сознания это прозвучало так, словно она не доверяет врачам и полагает, что удача больному очень понадобится.
— А! Это вы о Филби, — произнес он с явной досадой и посторонился, пропуская ее в двери.
Она хотела быстро попрощаться и уйти, но Джефри все испортил — взял ее за руку, несмотря на присутствие анестезиолога, который тоже зашел, чтобы осмотреть больного, и не обращая ни малейшего внимания на Керни Холдстока, находившегося тут же.
— Лейла, — обратился он к ней по имени так громко, что его должна была услышать вся палата, — я подумал и решил, что, если мне не станет лучше после операции, я верну вам слово. Но раз есть хоть малейший шанс, что мою старую спину выправят, будем считать, что мы обручены.
Глава 10
— Попала же я в переделку! — воскликнула Лейла, оставшись наедине с Опал. Она знала, что не сможет заснуть, и ходила взад-вперед по комнате, которую делила с другой девушкой, а Опал, сидя на ее кровати, нервно кусала губу.
— Только не говори, что я тебя не предупреждала, Ричи, — наконец выговорила она. — Ну, а что было потом, после того, как он это сказал?
— Мистер Холдсток буквально обжег меня взглядом, у анестезиолога глаза полезли на лоб в замешательстве, а мистер Филби в это время попытался поцеловать меня! Что ты на это скажешь?
— Больные способны перейти всякие границы, — рассудительно заметила Опал. — Но все-таки не может быть, чтобы ты совсем не давала ему повода. Если бы ты ничем не выделяла его среди других… Господи, Ричи, вся больница знает, что ты пристроила ребенка Филби в дом к сестре Керни Холдстока, чего уж больше? Естественно, бедняжка Джефф Филби решил, что ты от него без ума.
— Я выбежала из палаты, а он вслед мне крикнул, что благополучно перенесет операцию и после нее непременно встанет на ноги!
— Это хотя бы кое-что! Если он встанет с твоей помощью, это хоть немного облегчит тебе удар карающего меча.
— Что ты имеешь в виду под ударом карающего меча?
— А ты как думаешь? — спросила Опал, которая, хотя и сохраняла привычную невозмутимость, все же искренне волновалась за подругу. — Ричи, Ричи, что мне с тобой делать? Я тебя сотни раз убеждала: бери пример с меня — делай только то, что нам положено, и ни на йоту больше. Но наверное, ты неисправима.
