– Проведет.
Тогда командир выложил на стол пудовые кулаки с надутыми узлами вен.
– Немцы двумя ротами вышли из Новоселка и движутся сюда по лесной дороге,- сообщил он.
У Денисова ввалились небритые щеки.
– Ну что же сделать, чтобы вы поверили мне! . .
– Вообще-то лучше, чем Бубыринские болота, места не придумаешь,- неторопливо сказал комиссар.- Колдобина на колдобине, сам черт увязнет. Но если проводником будет Яшка Дорофеев… Он тут лесничил и каждый омут не хуже меня знает . . .
Командир с досадой впечатал кулаками по оструганным доскам.
– Задача!… Это же только сумасшедший пойдет через Марьину пустошь,- голое место, бывшая гарь, укрыться негде, перестреляют, как рябчиков. У нас – лошади, обоз, трое раненых . ..- Он пересилил себя и крикнул громовым басом.- Сапук! Спишь, Сапук, чертова коза, цыган ленивый!
– Никак нет, товарищ командир!
– Посмотри внимательно, Сапук, очень внимательно посмотри: может быть, узнаешь старого знакомого?
Молодой рослый боец ощупал Денисова быстрым и неприязненным подергиванием бровей.
– Никак нет, товарищ командир, не из этих. Роменковских полицаев я хорошо знаю. И прихлебателей тоже. Нет, не попадался.
– Ладно, Сапук, бери его в хозяйственное, покорми немного,- глаз с него не спускать!- Командир поднялся и решительно оправил гимнастерку.- Боевая тревога! Дежурное отделение ко мне! . .
Через час тяжело груженный обоз, визжа несмазанными колесами и застревая на вывороченных корнях, тронулся из соснового сквозняка вдоль распадка по направлению к болотам. Денисов шагал за телегой, груженной мешками с мукой. Его мотало при каждом шаге.- Иди- иди, цыца немецкая!- однообразно покрикивал Сапук, и скучная злоба звучала в его голосе. Разжиженный утренний туман стоял между красноватых стволов, трещали шишки, и от густого чистого запаха смолы слипались угнетенные мысли. Далеко позади бухали редкие винтовочные выстрелы, накрываемые автоматной трескотней,- дежурное отделение, не вступая в открытый – бой, тормозило продвижение немцев. Солнце уже начинало припекать. День обещал быть жарким.- Я не дойду,- подумал Денисов.- А если дойду, то Хильпе с пулеметами ждет нас на той стороне болота. Отвратительный низенький и толстый Хильпе, намокший от пота,- исполнительный служака. Он знал, что сейчас Хильпе трясется в кабине переднего грузовика. Это был третий «прокол сути». В тридцать шестом году, читая о боях на подступах к Овьедо, он вдруг увидел красную колючую землю, черные камни и плоские синие безжизненные верхушки гор. Над всей Испанией безоблачное небо. «Прокол» не содержал позитивной информации. Просто картинка. Воспроизвести ее не удалось. А критерий существования любого материального явления есть воспроизводимость. Кажется, еще Лэнгмюр писал об этом. «Наука о явлениях, которых нет». Подтверждение он получил три года спустя, когда беседовал с летчиком, побывавшим у Овьедо, тот подробно описал местность,- узнавалось до мельчайших деталей. Интересно, что все три «прокола» были с интервалами в шесть лет: тридцатый, тридцать шестой и сорок второй годы. Откуда такая периодичность? Или случайное совпадние? Она явно не связана с масштабом событий – начало войны, например, он просто не почувствовал. Может быть, периодичность имеет внеземной источник? Но это предположепие заведет слишком далеко. Во всяком случае ясно, что для «прокола сути» необходима предельная концентрация сознания. Как тогда – на мосту. Это можно достичь путем тренировки. Скажем – обычная медитация. Скажем – самогипноз. «Иисусова молитва», «экзерциции, «логос-медитлция», «путь суфиев»- и так далее. Впрочем, теперь это не нужно.
Широкая пятерня взяла его за плечо, и Сапук все с той же скучной злобой в голосе сказал:
– Иди-иди, оглох?- комиссар зовет.
Комиссар лежал на белых мешках, укрытый ватниками, и при свете дня было видно, какое у него заострившееся лихорадочное лицо.
– Простудился некстати,- сказал он, выдыхая горячие хрипы,- Совсем плохо, не время бы болеть .. . Сапук, оставь нас . . .
– Командир приказал охранять.
– Ты и охраняй – отойди на пять метров.- А когда Сапук, передав вожжи, отошел:- Что скажете, Александр Иванович?
– Сейчас Хильпе подъезжает к Горелому,- вяло ответил Денисов.- Там он высадит гарнизон, проведет его к Мокрому Логу и положит на Бубыринской гриве, развернув пулеметы в сторону болот.
– Помогите мне сесть …
Денисов передвинул тяжелые мешки, и комиссар взгромоздился, откинувшись, глядя в золотое небо.
– Вот что, Денисов,- спустя долгую, наполненную шуршанием ломких игл секунду, сказал он.- Неделю назад в Ромниках провалилась группа Ракиты четыре человека, это подполье . . .
– Никогда в жизни не был в Ромниках,- ответил Денисов.
– Их арестовали одновременно, в ночь на восемнадцатое. Может быть, предатель? . . Группа занималась железной дорогой и теперь мы, как слепые . . .
Денисов тряхнул вожжами.
– Вы же не верите мне,- устало сказал он.
Комиссар, будто не слыша, смотрел вверх на румяные от солнца лохмотья сосен.
– Их содержат в гарнизонной тюрьме совершенно изолированно. Внутренняя охрана состоит исключительно из немцев, наши люди не имеют доступа. А допрашивает Погель – усатая крыса … Вы, конечно, правы, Александр Иванович, я не могу приказывать вам. Позавчера в город пошел связной и не вернулся.
– Ракита – ваша дочь?
– Да. Ракита – кличка.
– Но я же не могу включаться в любую минуту,- чувствуя подступающую ярость, сказал Денисов.- Вы думаете, это так просто: закрыл глаза и посмотрел?
– Хорошо,- сказал комиссар и подтянул сползающий ватник.- Хорошо. Не волнуйтесь. Мы отправим вас на Большую землю, там разберутся.
Ему было очень плохо. На разные голоса скрипели тележные оси. Осенняя муха, жужжа, выписывала сложные круги перед глазами.
– Сколько человек в группе?- отрывисто бледнея, спросил Денисов.- Их имена, фамилии, как выглядят, где живут. Вкусы, привычки, наклонности . . .
– Даже если бы я верил вам, то все равно не имел бы права рассказать,- ответил комиссар.
– Так что же вы от меня хотите?!
Тут же подскочил Сапук и начал тыкать прикладом в грудь.
– А ну прекрати!
Уберите его отсюда!
Сапук, отойди!
Он – вон, что вытворяет . . .
Отойди, Сапук . ..- Комиссар некоторое время молчал, а потом сказал неуверенно.- Что если подойти со стороны немцев? Насколько я понимаю, надо просто извлечь определенные сведения? Правильно? Вам же не важен, так сказать, конкретный носитель этих сведений? Немцы наверняка знают. Гауптштурмфюрер Лемберг, например.
Денисов закрыл глаза. Голова сразу же поплыла. Он действительно не спал трое суток. Его охватывало бессилие. Они думают, что он все может, а он ничего не может. Ведь молния не ударит еще один раз. Он сглотнул царапающую сухость во рту. Почти тотчас же возникла та самая незнакомая продолговатая комната – комод и шкаф, женщина отдергивала шторы, проступил неясный сумрак, шлепал дождь за окном, она была в толстом платке, так что лица не различить,- осторожно присела у самодельной железной печки, труба которой упиралась в форточку. Застыла. Денисов пытался избавиться от этого видения, Он его не понимал. Оно ужасно мешало. Женщина перебирала какие-то изгрызенные щепки на полу. Это была Вера. Гауптштурмфюрер Лемберг вошел в комнату. Мундир чернел под опухолью лица. Денисов старался приблизиться к нему, но это не удавалось. Прозрачные губы шевельнулись.
