видимо, временами не без основания пеняли, что они образуют картель. В последние десятилетия цену на нефть
– И разве не следует в таком случае искать пути повышения предложения?
– Высокая цена, естественно, подстегнёт эти поиски. Однако вы должны понимать, что это легко сказать, но не так просто сделать. Месторождение нефти при его использовании следует осторожно разрабатывать в течение десятилетий, чтобы не нарушить в нём равновесие нефти, газа и воды, а то и вовсе не сгубить его. Но и на этом, более длинном пути встречается много узких мест. Пропускная способность нефтепровода ограничивает поток нефти, ёмкости хранилищ тоже конечны, число танкеров, которые могут за сутки пройти через Суэцкий канал, тоже конечно, не хватает и мощностей нефтеперерабатывающих заводов.
Ведущая помахивала карточкой с логотипом канала.
– В США за последние тридцать лет не было построено ни одного нового нефтеперегонного завода. Почему? Ведь растущая потребность была очевидна. Может, нефтяники не хотели идти на расходы, уже зная, что близится конец нефти?
Эта реплика сбила учёного с его концепции.
– Разумеется, концерны никому не позволят заглянуть в их карты… Такой нефтеперегонный завод, конечно, требует огромных инвестиций…
– Предстоит ли нам конец нефти? В какой степени она уже отрезанный ломоть?
Профессор помедлил с ответом.
– В будущем, возможно, нам придётся жить с сокращением производства нефти, да.
– Сокращение – как это выглядит в цифрах?
– Между полутора и тремя процентами в год.
Интервью показывали по телеканалу «Культура», который мало кто смотрел. Тем не менее это высказывание на другой день было напечатано во всех газетах.
Стало отключаться электричество, поскольку многие, ввиду дороговизны котельного топлива, начали использовать электрообогреватели. Строительные рынки бойко торговали ими. Электроснабжающие фирмы рассылали предостерегающие письма с просьбой не перегружать электросети. После того, как эти письма не возымели действия, они решили поменять в домах предохранительные устройства, чтобы ограничить потребление электричества в домашнем хозяйстве. Новость моментально разнеслась по Интернету, и техникам не открывали дверь.
Зато, как только падала температура, на улицах отключалось освещение.
В сельской местности крали дрова из лесов, из складов и сараев, началась настоящая эпидемия. Как выяснилось, воровали не безработные и не те, кто сидел на социальной помощи, – эти-то жили в основном в стандартных квартирах с центральным отоплением, – а добропорядочные граждане среднего достатка, с каминами в собственных домах.
Первого декабря Вернер приехал домой, очевидно встревоженный. Хуже всего было то, что он пытался делать вид, будто ничего не случилось. Это был недобрый знак.
– Столько договоров купли-продажи приостановлено. Начальство заморозило наш проект развития, – сказал он, когда Доротея стала допытываться, что произошло.
– И что тебя
Он смотрел в пол, кусал губу, сам того не замечая, разглядывал углы и ящики кухонных шкафов, будто видел их впервые, и в конце концов сказал:
– Они отменили бесплатную заправку. Считается, что из-за злоупотреблений.
– О!
Его прорвало настоящим экзистенциальным страхом.
– Доро, тебе хотя бы ясно, что я каждый день проезжаю сто километров туда и назад? По ценам это примерно тридцать евро – и это только для того, чтобы добраться на работу. В неделю сто пятьдесят. В месяц больше шестисот, на один бензин!
Доротея сглотнула.
– За столько мы снимали нашу старую квартиру.
Другой телевизионный канал, другой профессор, на сей раз математик.
– Люди не понимают, что это значит: ежегодное сокращение нефтедобычи на полтора-три процента, – заявил он и вызвал на экране у себя за спиной диаграмму с двумя стремительно падающими кривыми. – А это будет означать, что через десять лет в нашем распоряжении останется на 30–60 процентов меньше нефти, чем сегодня, а через пятнадцать лет – на 45–90 процентов меньше!
– Девяносто? – переспросил ведущий, изящный молодой человек, который до сих пор сводил в своих передачах людей, тоскующих по любви.
– Девяносто, да, – подтвердил математик. – А через двадцать лет…
– Это значит, нам останется только десять процентов?
Профессор окинул его взором, словно взвешивая, не приговорить ли его к штрафным работам за такую непонятливость.
– Десять процентов, – подтвердил он наконец. – Именно так. Конец нефтяной эры в ясных, голых цифрах.
Ведущий улыбнулся своей юношеской улыбкой, от которой обычно таяли его поклонницы всех возрастов.
– Хорошее выражение, – сказал он. – Жаль, что не моё.
Глава 38
После шока от Рас-Тануры Маркус несколько дней провалялся в горячке на диване в гостиной Таггарда. Он спал, просыпался, пил холодный чай, который ему давали, снова засыпал. «Вы перенапряглись», – сказали ему. «Да, – подумал он, – это правда».
В какие-то моменты он не помнил, кто этот костлявый человек, что наливал ему чаю и клал на лоб холодные компрессы, потом он узнавал в нём Чарльза Таггарда и спрашивал себя, почему этот бывший агент ЦРУ за ним ухаживает.
Всё было так, будто однажды он уже пережил это. Снова постель, в которой он бредил. Снова окно, за которым росло дерево. Оно стояло белое, всё в снегу. Вообще снаружи было всё белым-бело. Белое, лишённое контуров небо.
Снова сон, снова кто-то говорил ему:
– Вот. Примите. – Таблетки. Он принимал их, запивал водой.
Одна из девушек на постерах была узкоглазая, и это вызывало в нём мечты об Эми-Ли, да такие интенсивные, что временами он был уверен, что она где-то здесь. Однажды он обыскал вокруг себя всё с твёрдым чувством, что где-то здесь лежит весточка от неё – письмо или записка! Но ничего не нашёл.
В какой-то момент он очнулся оттого, что Таггард кому-то сказал:
– У меня тоже закончился мазут. Надо переходить на дрова.
– Сейчас я покажу вам, как это сделать, – послышался другой, ворчливый голос. – Вот только инструменты принесу.
Позднее он слышал через открытую дверь, как они возятся с котлом. И тот, другой мужчина
