Железный человек

Дракона. Никогда не слышал. Я перевернул страницу и нашёл лист с адресами нас всех, по состоянию примерно на начало девяностых, с телефонными номерами. За исключением адреса Форреста Дюбуа, все остальные были перечёркнуты и снабжены припиской: «убыл в неизвестном направлении». При имени Форреста стояла дата, приблизительно трёхнедельной давности, и время. Выглядело так, будто Ицуми добрался до него.

О чём Ицуми его расспрашивал? Я решил при первой возможности позвонить Форресту и спросить.

Я лишь бегло перелистывал страницы технической документации. Всё это я знал, что называется, наизусть. Но, против ожидания, содержание папки не ограничивалось этим.

– Вот оно, – сказал я Финиану. – Достаточно много листов без грифа «Совершенно секретно». Наверное, с этим Ицуми и намеревался что-то сделать.

– И почему здесь нет грифа «Совершенно секретно»? – спросил Финиан.

– Понятия не имею. По недосмотру, должно быть. – Я полистал эти бумаги, пытаясь понять, о чём в них идёт речь. Их я, во всяком случае, ещё никогда не видел. Это были меморандумы восьмидесятых годов, написанные частично на фирменной бумаге нашего проекта, частично на простых белых листах. Речь шла о результатах проверочных тестов на нагрузку. Кто-то критиковал устройство имплантатов, предостерегал от позднейших последствий и рисков и требовал переноса «фазы 2» самое меньшее на пять лет. Написано в 1988 году профессором Натэниелом Стюартом. – Это был научный руководитель проекта, когда я поступил, – заметил я. – Симпатичный человек, правда, уже тогда пожилой. Через полгода он ушёл по возрасту, и после этого я, честно говоря, уже не знал точно, кто, собственно, за что отвечает.

Финиан отрицательно помотал головой.

– Он ушёл не по возрасту, – сказал он. И ткнул пальцем в бумагу. – Пролистайте на несколько страниц дальше. Там увидите.

Я перелистнул несколько страниц и увидел. Ксерокс заявления профессора Стюарта об уходе с проекта, собственноручно им подписанного.

«Сим я, проф., д-р мед. Натэниел Джефферсон Стюарт, с сегодняшнего дня слагаю с себя руководство проектом Железный Человек. Основная причина состоит в том, что я не могу взять на свою совесть решение, имеющее политическую подоплёку: ускорить проект ввиду намечающейся войны в Ираке. Технологии, разработанные в рамках Железного Человека, по-прежнему находятся в экспериментальной стадии. Применять их уже теперь на людях без обширных опытов на животных и без тщательных исследований их долгосрочной переносимости, по моему мнению, в высшей степени безответственно и даже антигуманно. На настоящий момент нельзя с уверенностью сказать, достижимы ли вообще цели, которые мы ставим, не говоря уже о готовности использования киборгов в боевых условиях».

И так далее. На двух страницах он разбивал весь проект, доказывая: того, что с нами сделали, уже по тогдашним выводам нельзя было делать ни в коем случае.

– Вот оно, – сказал я. Полистал дальше и нашёл ещё множество документов, которые всё подтверждали. – Вот на чём Ицуми хотел строить свой процесс о возмещении ущерба. Они знали, что это губительно для нас, и всё равно продолжали. Здесь это доказано.

– Это правда? – спросил Финиан. – Вас должны были использовать в войне в Персидском заливе?

Я кивнул.

– Несомненно. Мы должны были достать Саддама Хусейна из его бункера. Коронным завершением войны должна была стать пресс-конференция на авианосце, с Саддамом в кандалах.

– Но это же было… – Он задумался, пытаясь припомнить исторические факты. – Как же это было? Ирак напал на Кувейт в августе 1990 года, верно? И в середине января начались налёты союзников.

– Секретные службы самое меньшее за полгода до этого знали, что конфликт с Ираком неотвратим. И было принято решение о введении в боевые действия Железного Человека. До этого у нас были сравнительно мелкие имплантаты – усилитель предплечья, несколько сенсоров, и всё это можно было привести в действие при помощи батареи на поясе и штекера на животе. Вещи, которые легко можно было впоследствии удалить. Но потом начались действительно большие операции. С лихорадочной поспешностью, быстрота стала девизом. Только у нас заживали одни швы, а мы успевали потренироваться с одними имплантатами, как уже назначалась следующая операция. Когда Ирак захватил Кувейт, нам объяснили, что нам предстоит. Что мы должны отправиться в логово льва. А разве вы в те времена не спрашивали себя, почему самой большой в мире военной державе потребовалось свыше пяти месяцев, чтобы перебросить несколько танков в пустыню, которая является практически идеальной местностью для вторжения? Потому что тянули время, сколько могли, пока ещё оставалась надежда, что мы успеем. И только когда на Рождество стало ясно, что мы не успеем, тогда извлекли из ящиков альтернативный план и удовольствовались тем, что освободили Кувейт.

Реакция обоих была одновременной: они дружно, по-братски ахнули.

– Это чудовищно, – сказала Бриджит. – Чудовищно с их стороны, но и вы… Дуэйн! Как вы только могли позволить делать это над собой?

– Я хотел служить своей стране, – просто ответил я.

Финиан кивнул, как будто для него это было понятным. А может, и действительно было понятным. Он нагнулся вперёд, снова придвинул папку к себе и принялся листать документы, а Бриджит тем временем не сводила с меня своих тёмно-зелёных глаз.

– Одно мне неясно, – сказал Финиан. – Почему именно вы? Как вы попали к ним? Я имею в виду, ведь о наборе в такие секретные проекты не вывешивают объявления на доске в казарме.

Я кивнул с отсутствующим взглядом.

– Нас подбирали по определённым критериям. Здоровье, физическая подготовка и выносливость, факторы тканей и ещё несколько медицинских предпосылок, которые я никогда толком не понимал. Кроме того, мы не должны были иметь родных. Ни жены, ни семьи. Чтобы абсолютно ничто нас не связывало.

– Должно быть, нашлось не так много кандидатов, которые отвечали всем этим условиям?

– Этого я не знаю.

Финиан долистал до конца, до сложенной бумажной полосы с компьютерной распечаткой, ещё той, старинной, которая печатала криво поставленными большими буквами на зелёно-белой полосатой бумаге, перфорированной по бокам.

– Значит, вы говорите, внутреннее условное название для проекта было 6М? – Он подвинул ко мне папку. – Взгляните на это.

Я развернул бумажную полосу.

Это была таблица, озаглавленная: База данных: корпус морской пехоты, наверху стояла дата и пометка: процедура: отбор – 6М.

Список имён, всего 27, моё на втором месте. После каждого имени – воинское звание и подразделение, а дальше то, что означало, согласно заголовку, медицинский показатель, цифра с тремя разрядами после запятой, которая у меня составляла 0,988 и по которой, как я заметил, список и был отсортирован. Степень медицинского соответствия для проекта Железный Человек, как можно было догадаться.

В каждой строчке хвостом тянулся ряд дефисов, кое-где перебиваемый цифрой. Я посмотрел на верхнюю строчку таблицы, там значилось: родственники, а пониже – буквенные сокращения: Ж, Д, Р, Б-С, Д-Б, Д-Т. У меня под буквой Р значилась цифра 2. И эта цифра была обведена красным кружочком – как, собственно, и другие цифры из списка первых десяти человек, этих цифр было всего три. Внизу стояла рукописная пометка: «Отрегулируйте это». И подпись, которую я сразу узнал.

Я воздержусь называть имя этого человека. Делать это здесь достаточно щекотливо. Скажем пока только одно: это было могущественное имя. Секретные службы делали то, что говорил он. Президент прислушивался к нему. Огромное число людей исходили из того, что когда-то он займёт место президента.

И этот человек был тогда задействован на проекте? Я этого не знал.

– Что это значит? – спросил я.