Государственной научной библиотеки. Собственно – его боковой фасад; главный вход находился в торце, несколько дальше.
Весь квартал просматривался из конца в конец.
Нигде никого.
Однако в тот самый момент, когда я ступил с тротуара на проезжую часть, между прочим – на «зебру», хотя истертую до почти полной неразличимости, неожиданно прозвучал крик Димона, громкий и бессильный одновременно, а в следующую секунду – надрывный, вонзающийся в сознание скрип тормозов.
Бросились в глаза – серые обводы машины, скошенное лобовое стекло, за ним – размытое до пятна лицо испуганного водителя.
Я даже сообразить ничего не успел.
Бампер сильно ударил в бедро и опрокинул меня на асфальт.
Глава четвертая
На переходе Гелла схватила меня за руку и повлекла через пустынную мостовую, серая гладь которой почти сливалась с таким же серым ночным воздухом.
– Пойдем здесь, – чуть задыхаясь от напряженной ходьбы, сказала она. – Немного опаснее, зато быстрее... У нас мало времени... Надо успеть, пока сфинксы не открыли глаза...
– Сфинксы? – переспросил я.
– Да, сфинксы... Они видят все – сквозь тысячелетия. Если сфинксы откроют глаза – мы погибли...
В голосе ее звенело отчаяние. Он дернула меня так, что я вынужден был повернуть, и потащила вдоль знаменитой решетки с вызолоченными виньетками. Ворота в три человеческих роста были закрыты. Толстая цепь, с которой свисал замок, охватывала собой обе створки.
– Сейчас... Сейчас...
Гелла выставила вперед обе ладони. Пальцы ее напряглись, согнулись. Кончики их подрагивая, словно ощупывая упругую сферу.
Вдруг между ними вспыхнул белесый дым.
Цепь беззвучно распалась.
Медленно, точно открывая путь в неизвестность, створки разошлись, взбороздив землю. Стала видна уходящая в никуда широкая, присыпанная песком аллея.
Смыкались над ней черные листья.
Мерцали статуи, поднятые на постаментах.
– Только не смотри им в лицо!..
– Кому? – спросил я.
– Никому не смотри... Тогда они нас не увидят...
Гелла, как тень, заскользила посередине аллеи. Она будто не шла – плыла над землей, едва касаясь ее краешками ступней. У меня же, напротив, при каждом шаге скрипел под ногами песок. Даже не скрипел, а как-то слабо постанывал.
Более – ни звука, ни дуновения.
Словно мы находились по ту сторону жизни.
– Сюда!.. – приказала Гелла, сдаваясь налево.
Мне показалось, что статуя, возвышающаяся над купами мертвых кустов, поворачивается нам вслед.
– Только не смотри, не смотри!..
На Гелле было странное одеяние: газовая, почти прозрачная ткань, стекающая с плеч как туника. Складки ее чуть-чуть развевались. На ногах – сандалии, поднимающие плетеные кожаные ремешки почти до колен.
– Я сплю? – спросил я.
– С чего ты взял? – Гелла, остановившись вглядывалась в темноту. Кажется, она не могла решить, куда двигаться дальше. – Может быть, наоборот, это раньше ты спал, а теперь – проснулся...
– Не могу отличить сон от яви...
– И не надо их отличать, – сквозь зубы сказала Гелла. – Все равно для вечности разницы между ними нет, между прошлым и настоящим, между выдуманным и подлинным. Все одинаково. И то, и другое – реальность...
– Где мы? – спросил я.
– Мы – там, где время превращается в вечность, но при этом по-прежнему остается временем, изменчивым и текучим...
Ладонь, которой она сжимала мое запястье, явственно обжигала. Но не огнем, скорее – ослепительным холодом. Или – огнем и холодом одновременно.
Я вдруг увидел среди травы множество белых кувшинчиков.
Они поднимали головы.
– Это – асфодели, цветы забвения...
И в это мгновение статуя, нависающая над нами, действительно повернулась. Ее мраморная рука вытянулась в мою сторону.
Будто намеревалась схватить.
– Не смотри на нее!..
Предупреждение опоздало. Инстинктивно отпрянув, я увидел во мраке бледное, будто из сыра, лицо, толстые губы, выпученные глаза – как две страшных сливы.
Все это сминалось в гримасе ярости.
И сейчас же кусты впереди нас ощутимо дрогнули, листва их затрепетала, и оттуда, из мрака небытия, шагнула на песок дорожки фигура, одетая в складчатый, колеблющийся балахон. Я успел заметить под капюшоном – пустые глазницы, костный оскал челюстей, выставивших мертвые зубы.
Фигура подняла руки, и материя балахона заструилась, как дым, стекающий от фаланг до острых локтей.
– Вернись, потерянная душа... – Голос был точно шелест, идущий со всех сторон. – Остановись, пока ты не расточилась во времени...
Гелла выступила вперед и тоже подняла вверх ладони.
Так же заструилась газовая накидка.
– Прочь с дороги, Каледон!.. Я не отступлю... Ты меня знаешь...
– Ты тоже меня знаешь, царица... Я – страж двух миров... Я лишь выполняю свой долг...
Тогда Гелла повела ладонями в сером воздухе, раздвинула их широко, снова сомкнула, и одновременно фигура ее сместилась вправо и влево, качнувшись наподобие маятника.
Каледон повторил движения, будто в зеркале.
– Царица!..
– Уйди с дороги!..
Со стороны казалось, что они танцуют некий согласованный танец – перемещаясь на цыпочках, подскакивая, кланяясь и распрямляясь. Руки их непрерывно двигались, выписывая замысловатую графику, а напряженные пальцы подергивались, точно соединенные между собой волшебными ниточками. Развевался черный балахон Каледона, вздымались и опадали газовые складки туники. Не знаю, сколько это продолжалось. Может быть, секунд тридцать, а может быть, четверо суток. Времени больше не существовало. У меня плыла голова, и в висках был шум сталкивающихся тысячелетий. Я ничего не соображал. И, наверное, потому пропустил момент, когда Каледон сделал ошибку. Впрочем, что это была за ошибка, я тоже не знаю. Я лишь увидел, как на ладонях у Геллы вспыхнул уже знакомый мне сияющий дым – устремился струйкой вперед и, как змея, ужалил Каледона в середину груди.
И все кончилось.
Каледон сразу застыл, точно окостенев. Из-под одежды его, из черных глазниц, из костей носа, из-за сжатых зубов потек тот же дым, на глазах приобретающий синеватый оттенок. Вдруг вспыхнуло неяркое пламя. Каледон вздрогнул и как-то просел, осыпавшись пыльными ручейками. На песке осталась кучка белого пепла. Дохнул ветер, и она взлетела во тьму. Слабый, почти неслышимый стон прокатился по саду. На мгновение зашумела листва. Как струна, загудел серый воздух.
– У Себта одним слугой стало меньше... – сказала Гелла. – Быстрее!.. Быстрее!.. Теперь они знают – где
