Один триллион долларов

Маккейн кивнул:

– Честно говоря, я нахожу, что это не так уж плохо.

– В принципе я с вами согласен. Но ничто не обходится даром, а в данном случае мы расплачиваемся потерей прежней гетерогенности. В этом процессе наши общие системы жизнеобеспечения, будь они природного или технического свойства, становятся все уязвимее. Типичный эффект монокультур. Возьмите в качестве примера компьютерные вирусы. В слабо объединенном, несовместимом компьютерном ландшафте возникновение вируса не проблема – он поразит несколько компьютеров, другие этого даже не заметят. Другое дело, если мы имеем связанные в общую сеть высокоэффективные компьютеры, все с одинаковой операционной системой, все с одними и теми же программными продуктами. В нормальной повседневности это связь, о какой можно только мечтать, но как только появляется вирус, в мгновение ока сотни, тысячи, миллионы компьютеров заражаются, и вся система выходит из строя. Именно это и грозит системе наших жизненных основ.

– Компьютерный вирус?

– Нет. Крушение. Катастрофа. Срыв.

– Что это значит?

– Мы все сильнее напрягаем комплексно связанные системы, уже одним их растущим числом. Становится неизбежным, что один из компонентов сети однажды переступит граничные значения и откажет. Отказ одного компонента окажет обратное действие на остальные системы, а поскольку общее напряжение высоко, с большой вероятностью и другие компоненты переступят свои лимиты и тоже откажут, и так пойдет дальше, как падают ряды костяшек домино, как только упадет первая костяшка. Срыв охватит систему в целом, и это произойдет непостижимо стремительно, по сравнению с обычной до сих пор скоростью изменений в системе.

Джон прокашлялся:

– Извините, пожалуйста. Что я должен представлять под этим конкретно? Что атомная электростанция взлетит в воздух?

– Нет, в качестве начала цепной реакции это было бы слишком слабое событие. Есть целый ряд мыслимых сценариев крушения, среди них и такие, которые может развязать и непосредственная активность человека. Например, атомная война или искусственно вызванная эпидемия. Большинство сценариев начинаются с отказа одного из природных ресурсов. – Он развернул карту мира, на которой были обозначены морские течения. – Наша текущая модель вычисляет в качестве побудителя катастрофы иссякание Гольфстрима.

При этих словах тьма, казалось, выползла из углов и придвинулась к ним.

– Гольфстрима? – эхом повторил Джон, не веря своим ушам.

Коллинз указал острием карандаша на соответствующие стрелки на карте.

– Северо-Атлантическое течение, как, собственно, называется Гольфстрим, приносит теплую воду из тропических широт к Европе, согревая и увлажняя холодные воздушные потоки из Арктики, прежде чем они достигнут континента, и чуть не до самого Урала обеспечивая равномерную температуру и равномерное выпадение осадков. Механизм, который гонит это течение, основан на различии содержания соли в морской воде и на разности ее температур. Чем дальше теплая вода продвигается на север, тем она становится холоднее, а из-за испарения в ней повышается содержание соли. В конце концов она становится сверхсоленой и более тяжелой, чем то, что находится под ней; она тонет на морское дно и юго- западнее Гренландии низвергается на дно Атлантики мощным подводным водопадом. Тяга, которая при этом возникает, постоянно подсасывает новые теплые потоки из Мексиканского залива.

Джон вспомнил об их перелетах через Атлантику, о грандиозных видах бескрайних вод и попытался представить себе, о каких же гигантских движениях идет речь.

– Но ведь это колоссальный процесс, – сказал он. – Что же способно его затормозить?

– К сожалению, это очень легко устроить, – сказал Коллинз с пасмурным взглядом. – И я говорю не об ослабевании Гольфстрима, а о его исчезновении. Чтобы вызвать его, достаточно нагревания Северного полушария примерно на пять процентов. К чему мы двигаемся семимильными шагами. – Он положил в проектор другую диаграмму, состоящую из стрелок и формул, которые Джону ни о чем не говорили. – Я хочу в грубых чертах набросать этот процесс. Всеобщее потепление ведет, как известно, к усиленному таянию полярных льдов. В этой связи мы всегда думаем только о повышении уровня моря и радуемся, если живем не в портовом городе. Но что касается Европы, подъем уровня моря – еще не самое худшее. Гораздо весомее то, что полярные льды состоят из пресной воды. Пресная вода легче морской, поэтому она распространится по поверхности моря, и она легче замерзает. С началом зимы образуется тонкий ледяной покров, который изолирует теплую воду тропиков от арктического холодного воздуха, который больше не сможет ни согреваться, ни увлажняться до того, как достигнет Европы. А поскольку, наоборот, тропические воды теперь не смогут испаряться, они не будут засаливаться, тяжелеть и опускаться на дно. Подводный водопад иссякнет, с ним прекратится тяга, которая подгоняла Гольфстрим. – Ученый посмотрел на своих слушателей: – В Европе воцарится такой же климат, как на Аляске или в Сибири – холодный, сухой, с надолго промерзающей землей. Здесь, в Лондоне, температура даже летом едва будет подниматься выше нуля. В Европе живет полмиллиарда людей – куда им идти, как прокормиться? Цепная реакция политических, экономических и социальных процессов приведет к таким следствиям, которые будут означать конец цивилизации, какой мы ее знаем.

У Джона пересохло во рту, и он бы мог поклясться, что в помещении стало холоднее.

– И как воспрепятствовать этому? – спросил он.

– Остановить согревание Земли.

– А как остановить согревание Земли?

– Сократить выброс углекислого газа.

– А как… – начал Джон, но Маккейн перебил его.

– Нет, Джон, это функционирует не так. Это линейный путь решения проблемы, а в сетевых системах действуют нелинейные отношения. Если вы не рассматриваете систему в целом, вы будете принимать решения, которые одну проблему решают, зато порождают дюжину новых и усложняют две дюжины существующих. – Он взглянул на профессора: – Так или нет?

Коллинз кивнул:

– Рост числа атомных электростанций, например, существенно понизит выброс углекислого газа, но вероятность аварии с радиоактивным облучением обширных территорий заметно возрастет. – Он сделал неопределенный жест рукой. – Кроме того, эта модель показывает, что критические области все больше заостряются, и с течением времени побудителям катастрофы достаточно будет достичь и небольших величин. Пусть Гольфстрим сохранится, но десять лет спустя будет достаточно, скажем, большого землетрясения в Токио, чтобы рухнуло все мировое хозяйство и как следствие разразился голод такого масштаба, в ходе которого полностью разрушится вся экосистема – из-за отчаянных мер, таких, как беспощадный вылов рыбы, выжигание лесов и так далее. Независимо от этого вся цивилизация станет более подвержена эпидемиям – с одной стороны, из-за того, что возбудитель легче продвигается по современным путям сообщения и быстро распространяется по всему миру, с другой стороны, из-за того, что иммунная система все большего числа людей по множеству причин становится все слабее. И так далее. Я мог бы выложить перед вами целый список возбудителей катастрофы, но это только дезориентирует вас, ведь это всего лишь взрыватели, образно говоря. А собственно взрывчатка – это рост народонаселения, индустриализация, климатические изменения и так далее.

Тьма потекла по стенам, как черная кровь, когда он выключил проектор.

– Как многое из того, что вы нам сейчас рассказали, известно другим? – спросил Маккейн. – Правительствам, организациям – таким, как ООН и так далее.

– Трудно сказать, – ответил профессор Коллинз. – Вице-президент Ал Гор на удивление вовремя оказался в Белом доме, он сведущ в этих вопросах. Я думаю, американское правительство располагает теми же сведениями, что и мы. Во всяком случае в их решениях на первом плане стоят скорее национальные интересы, чем глобальные.

Джон положил ладонь на стол – из потребности взяться за что-нибудь, чтобы удостовериться, что это реальность, а не сон.

– Насколько все это достоверно? – тихо спросил он. Голос его потерялся в просторном конференц-зале,