грязных обносках с длинными нечесаными темными волосами, которые хорошо бы срочно промыть хорошим шампунем.
А на ковре лежала кочерга, которая вдруг стала весить целую тонну. Я не знала, что и думать.
— Что ты… сделал? — неуверенно спросила я, сомневаясь, хочу ли я получить ответ на свой вопрос.
— Ничего.
— Кто не совершил ничего преступного, того не преследуют всей полицией.
Он снова как-то странно взглянул на меня.
— Они преследуют меня не потому, что я преступник, — сказал он. — Они хотят меня
Я как зачарованная смотрела на него, пока он вылезал из шкафа и аккуратно закрывал за собой дверцы.
— Что это значит? — спросила я.
— Иметь, — повторил он. — Это то же самое, что обладать. Располагать. Контролировать.
Это звучало немного безумно, то, как он это говорил. Я покачала головой.
— Я не верю ни одному твоему слову. — В голове у меня все перепуталось, на ум приходили самые бредовые предположения. — Я думаю, ты все это выдумываешь просто потому, что я тебя застукала. На самом же деле ты здесь спрятался, потому что ты… ну, не знаю… например, потому, что ты хотел на меня напасть сегодня ночью.
Он удивленно посмотрел на меня и криво улыбнулся:
— Вздор.
Я глубоко вздохнула. Это уж было слишком. Мало того, что этот парень забрался в мой дом, теперь он еще и вел себя так, будто я не досчиталась чашек в шкафу только потому, что хотела знать, что он тут забыл.
— Мне, как ни странно, все это кажется далеко не вздором, — ответила я, насколько смогла, едко.
— Ты же видела полицию везде, не так ли?
— Есть миллион причин, по которым можно привести полицию в боевую готовность. И самая невероятная из них — это исключительно тебя разыскивать, — зло заметила я.
В этот момент я снова услышала поблизости сообщение в громкоговоритель, полицейская машина находилась, по всей видимости, на соседней улице. Но опять, кроме
Юноша прислушался и понимающе кивнул.
— Значит, они все еще тут, — сказал он. — Пойдем вниз.
Я была настроена очень воинственно.
— Это приказ?
Он мрачно посмотрел на меня.
— Ты можешь со мной поспорить, если хочешь, — ответил он, и в его голосе появились жесткие нотки. — Но ты проиграешь, это я обещаю.
— Неужели? — Его тон показался мне заносчивым, и это взбесило меня еще больше. Вот уж чего я до смерти терпеть не могу, так это зазнаек, которые невесть что о себе мнят.
— Да, — сказал он. — Правда.
Я выставила вперед руки.
— Если ты меня тронешь, я закричу, — предупредила я. — А я могу громко кричать. Это будет слышно, как минимум, за три дома. И это вовсе не теория, а естественный опыт.
— Схватить тебя? — Казалось, это его забавляло. — Ты зря так думаешь. Мне не придется тебя хватать.
Он огляделся, потом показал на ночник на мамином туалетном столике.
— Видишь эту штуку?
— Да. И что?
Это было нечто из ряда вон выходящее. Он не двигался, ничего особенного не было видно или слышно. Я не знаю, как это случилось, но это случилось.
Фарфоровая ножка лампы разлетелась на тысячу кусочков.
Ни с того ни с сего.
— Ну что, теперь пойдем вниз? — спросил он.
Глава 3
Я посмотрела на него и вдруг почувствовала, что от моей яростной воинственности не осталось и следа, внутри была пустота. Я начала бояться этого парня.
— Как ты это сделал? — спросила я, мой голос звучал хрипловато.
— Я это сделал, довольно объяснений, — ответил он. — То же самое я могу сделать и с твоей головой, если понадобится. Ну что, теперь мы, наконец, пойдем вниз?
Я молча развернулась и пошла впереди. Мы вышли из спальни, спустились по лестнице. У меня подгибались колени. Я слышала, как он закрыл за нами дверь, очень аккуратно. В какой-то момент у меня в голове пронеслась мысль о побеге: побежать, броситься к входной двери, позвать на помощь, или попросить защиты у тех двух полицейских с собакой и автоматом, или добежать до телефонной будки и позвонить в службу спасения… Но потом я вспомнила, что заперла входную дверь изнутри, да к тому же еще и закрыла на цепочку, а ключ положила на полочку в коридоре. У меня не хватит времени даже отпереть дверь, не говоря уже об остальном.
Я вздрогнула, когда с улицы послышался громыхающий голос. Конечно, громкоговоритель! Машина, видимо, стояла прямо напротив нашего дома, чтобы снова протарабарить жителям свое сообщение. Я остановилась внизу на лестнице.
«Внимание, внимание! Говорит полиция! Прослушайте, пожалуйста, наше сообщение!» Это был жестяной, почти нечеловеческий голос, по которому даже нельзя было определить, мужчина или женщина говорит. Наконец, после нескольких фраз о масштабе полицейской операции в городе последовало объявление о главном: «Разыскивается юноша, совершивший ряд тяжелых преступлений, в том числе нанесение телесных повреждений и убийство. Он сбежал из следственного изолятора, и у нас есть сведения, что он скрывается где-то в городе. Внимание! Разыскиваемый представляет опасность для общества, возможно, психически неуравновешен. Он вооружен и, без сомнения, может применить свое оружие без малейших колебаний. При малейшем подозрении обратитесь в ближайшее отделение полиции или сообщите одному из полицейских патрулей. Не полагайтесь на собственные силы. За достоверную информацию выплачивается высокое вознаграждение. Вот приметы разыскиваемого: имя — Арманд Дюпре, возраст — семнадцать лет, но выглядит моложе. Очень худой, рост около метра семидесяти пяти сантиметров, длинные черные волосы. Говорит с французским акцентом. Одет предположительно в джинсы, серо-коричневый свитер и светло-серую куртку. Еще раз обращаем ваше внимание на то, что разыскиваемый представляет опасность для общества, возможно, психически неуравновешен. Вооружен…»
— Я не вооружен, — невозмутимо сказал Арманд, обращаясь ко мне сверху. — И все остальное по большей части тоже вранье.
Я слушала его все с большим ужасом. Я медленно повернулась и посмотрела на него: описание совпадало в точности.
— Куртка осталась в шкафу, — добавил он, как будто это было важно.
— Это правда? Ты кого-то убил?
На улице в громкоговоритель еще раз объявили про показания и вознаграждение, потом послышался шум мотора и машина, ничего не подозревая, проехала дальше.
