руку пинцет.
— Никаких проблем.
— Вы слышали, что старт шаттла отложен? — спросила она, выуживая последние семена из маленькой пластиковой фляжки, которую держала в руке.— Говорят, по меньшей мере, на неделю. Когда я это услышала, я подумала, что успею сделать еще один посев. В нашей области остается множество загадок. До сих пор никто не может предсказать как повлияет невесомость на те или иные растения. Одни растения вовсе не замечают изменения условий, другие начинают чахнуть и болеть. Отчего? Никто не знает. Вот эти способны прорастать только при наличии силы тяжести, и я хочу проверить, какова минимальная сила тяжести, при которой они дадут побеги. Это свойство называют гравитропизмом. Но никто не знает, как именно растения регистрируют наличие силы тяжести.
Оба положила фляжку и пинцет на полку, поставила горшочки на центрифугу и запустила ее на низкие обороты. Горшочки начали медленно вращаться. Вращение — единственный способ создать в условиях невесомости подобие гравитации.
— Кажется, вы рады, что задержались здесь еще на неделю,— заметил я.
Она улыбнулась, и лицо ее внезапно стало лицом ребенка, мечтающего о поездке в Диснейленд.
— О нет, Леонард-сан, напротив, я сгораю от нетерпения и готова проклинать шаттл последними словами. Там, на Земле, остался человек, который просил меня стать его женой. Сейчас он ждет меня, а я жду встречи с ним.
— Это прекрасная новость,— сказал я совершенно искренне.— Я желаю вам счастья.
— Спасибо. Это мои последние дни в космосе. Потом мы с ним поедем в Вакканай, это на севере Японии. У него там домик на берегу моря, недалеко от трассы Хоккайдо — Сахалин. В ясные ночи мы будем видеть в небе нашу станцию, и я буду рассказывать своему мужу о том, как жила здесь. Вы не считаете меня сентиментальной дурой, Леонард-сан?
— Нисколько! — я покачал головой.— Напротив, я хотел бы, чтобы кто-нибудь где-нибудь также ждал меня.
Оба бросила на меня испытующий взгляд, и ее лицо снова стало лицом врача и ученого.
— Я знаю по меньшей мере семерых человек, которые с нетерпением ожидают и вас, и меня,— сказала она насмешливо.— И скоро станут еще нетерпеливее, потому что проголодаются. Пойдем, Леонард-сан, пора за работу!
Она подхватила огромный пакет с ростками сои. К великой радости японцев, соя прекрасно растет в невесомости, и они могут каждый вечер приправлять еду своим любимым соусом.
Во время первых экспедиций русским космонавтам и американским астронавтам хронически не хватало времени. Они вынуждены были проводить десятки экспериментов за те несколько часов, которые отводил им Центр управления полетом. В спешке и запарке первопроходцы вовсе не думали об улучшении своего быта. Они работали посменно, спали где придется и почти ничего не ели и не пили.
Я читал в Хьюстоне протоколы наших лунных программ и миссии Скайлаб и понял, что первые астронавты обладали поистине стальными нервами — ведь чтобы сделать простейшую манипуляцию, им нужно было выслушать советы по меньшей мере дюжины специалистов.
На японской станции с подобным положением вещей никто не собирался мириться. Не только потому, что японцы вообще относятся с глубоким уважением ко всем мелочами жизни. Самое главное то, что, в отличие от американцев с их «фаст-фуд культурой», японцы вообще не выносят спешки и быстрых решений. Они не начинают действовать, пока не убедятся, что находятся в состоянии глубокого внутреннего покоя. Без малого тридцать лет экспериментов, сомнений, дискуссий и новых экспериментов помогли японцам обрести уверенность в своих действиях, и теперь жизнь на космической станции течет как по накатанному.
Здесь существует строгий распорядок дня, который предписывает членам команды достаточно времени для отдыха и позволяет полностью сосредоточится на работе, не чувствуя утомления или рассеянности. Наши дни и ночи синхронизированы с часовым поясом Японии, что облегчает совместную работу с наземными службами. Утром и днем каждый перекусывает, когда это ему удобно, а по вечерам все собираются за ужином в общем зале, обсуждают события прошедшего дня, результаты экспериментов и свежие идеи.
Готовить ужин — это, разумеется, моя обязанность. Обычно это не отнимает у меня много времени, так как большая часть нашей еды была приготовлена еще на Земле, там же поделена на порции и заморожена. Мне достаточно достать порции из холодильника и поместить их в микроволновку. Часть нашей еды приготовлена в виде пасты, ее нужно лишь разбавить водой и выдавливать из тюбика прямо в рот. Вы не поверите, но это довольно вкусно.
Но, разумеется, нельзя питаться полгода только кашей и пастой. Кишечнику необходимо давать работу посерьезнее. Поэтому каждый шаттл привозит на борт станции большое количество натуральных продуктов. Здесь существуют два критерия отбора: во-первых, продукт должен выдерживать перегруз-ку при старте — прощайте помидоры, виноград и ежевика! И во-вторых, он не должен крошиться. Крошки могут попадать в приборы, вызывать короткие замыкания, пожары и всерьез угрожать благополучию станции. Это означает — никаких кексов, только специальный хлеб, который не высыхает и не крошится. Мы стараемся вырастить в биолаборатории как можно больше овощей и фруктов к нашему столу. Эксперименты с помидорами пока не увенчались успехом, но огурцы и паприка растут не хуже, чем на Земле. Ну и разумеется, общепризнанной фавориткой нашего стола остается соя. Оба собирает семена, выросшие на станции, и снова высаживает их в грунт, а мы потом лакомимся свежими ростками.
С приготовлением овощей я не мог справится в одиночку, поэтому мне каждый вечер требовался помощник. Дело в том, что кулинария в невесомости имеет свои секреты — например, кусочки овощей не желают мирно лежать на разделочной доске, они предпочитают кружиться вокруг повара в веселом танце. Мы пытались использовать для измельчения овощей самые разные приборы и в конце концов пришли к выводу, что рациональнее всего будет смачивать водой доску. Силы натяжения между молекулами воды удерживают ломтики на доске, и вы можете спокойно пересыпать их в кастрюлю.
Кастрюля — это, собственно, следующая проблема. Разумеется, мы не можем использовать обычную кастрюлю, такую, которая стоит на плите в каждой кухне. Крышку нашей кастрюли удерживает сниженное давление, ее можно открыть только с помощью специального насоса. Содержимое кастрюли собирается в центре в огромный шар. Словом, кухня на космической станции — зрелище странноватое.
Само собой, все можно приготовить в микроволновке, и часто мы именно так и поступаем. Но ученые (как ни странно, ученые-мужчины) и здесь нашли приложение для своей изобретательности. Они пытаются использовать для приготовления пищи самые неожиданные аппараты. Чего стоит одна пароварка: маленькая емкость из алюминия с отверстиями, сквозь которые поступает под давлением горячий воздух. Струи воздуха перемешивают овощи и варят их «на пару». Сухожаровой шкаф используется как гигантский тостер или гриль. Кусочки овощей и мяса зажимаются в особой рамке и обжариваются с обеих сторон.
Что касается приготовления соевых ростков, то и здесь инженеры постарались. В нашем распоряжении странный прибор, более всего напоминающий маленькую бетономешалку. Туда заливается подсоленное и сдобренное пряностями масло и перемешивается на малых оборотах. Затем, когда масло достаточно разогрелось, в «бетономешалку» засыпают соевые ростки. Широкие лопасти перемешивают содержимое, соя впитывает в себя масло, и вам остается лишь осторожно приоткрыть аппарат и насладиться ароматом.
Сою обычно готовила Оба. Она колдовала со специями, благодаря чему еда получалась необыкновенно вкусной. Как призналась наша доктор, свои кулинарные секреты она унаследовала от бабушки, и порой мне казалось, что тень почтенной японки незримо присутствует на нашей кухне. Мы поделили еду на порции и Поместили их в термостат. Затем я объявил по системе громкой связи, что ужин готов, и пригласил членов команды пожаловать к столу.
Глава 10
