кошмары. Она встала, накинула халат и побрела в ванную.
Почистив зубы и приведя, насколько было возможно, себя в порядок, Серафима выпила стакан минералки, выкурила первую утреннюю сигарету перед открытым окном. От вчерашнего ливня не осталось и следа. Выглянуло солнце, наверное, первый раз за четыре дня. Лужи стремительно высыхали, а воздух был прозрачным и словно бы хрустальным. Отдыхающие веселыми вереницами тянулись в сторону моря.
Время близилось к завтраку; Серафима натянула шорты, майку, прихватила рюкзачок. Сейчас она сходит на набережную, поболтает с сонным Яриком, выпьет, по обыкновению, чашку кофе и подумает, что делать дальше.
Но этому плану не суждено было сбыться. Выйдя из номера, Серафима услышала странные звуки. Кто-то давился рыданиями, причитал, одновременно бубнили несколько голосов.
Она насторожилась. Звуки доносились с первого этажа. По коридору мимо нее пробежала горничная с совершенно белым лицом. Серафима не успела ничего спросить: та метнулась к лестнице и побежала вниз.
Нехорошие подозрения усилились, когда журналистка достигла первого этажа. В коридорчике, возле окна, в которое она влезла вчера ночью, стояли несколько человек в милицейской форме, а рядом с ними – растерянный и поникший сторож, которого дотошно о чем-то расспрашивали. Двери в холл были распахнуты, и там творилось форменное безумие. Администраторша рыдала в голос, сидя за конторкой, горничные сбились в стайку и растерянно моргали, а за одним из обеденных столов примостился паренек в милицейской форме и задумчиво писал что-то.
Серафима обозрела эту скульптурную группу и судорожно сглотнула. Молоденький румяный милиционер воззрился на нее с величайшим интересом, главным образом – на длинные ноги в шортах.
– Девушка, что такое?
– Ничего. Завтрак скоро, вот я и спустилась. А… что-то произошло?
– Давайте побеседуем, – предложил милиционер приветливо.
– Убили! – выкрикнула администраторша и снова залилась слезами. – Убили!
– Кого убили? – выдохнула Серафима испуганно и опустилась на стул.
– В нашей гостинице никогда, никогда раньше!..
Администраторша завывала так отчаянно, что Серафиме захотелось срочно помчаться за валокордином и накапать тетке сразу пятьдесят капель. Паренек разглядывал лицо Серафимы с искренним любопытством.
– Ей плохо? – спросила Серафима. – Может быть, вызвать врача?
– Уже вызвали, не волнуйтесь. Ну, давайте побеседуем.
– Давайте. А кого убили-то?
Как видно, отвечать на этот вопрос милиционеру не хотелось. Серафима взглянула на его погоны, вычислила звание – лейтенант – и послушно отвечала на вопросы, стараясь сохранять спокойствие. Нет, из номера никуда не выходила. Вечером выпила снотворное и легла спать. Сильно болела голова. Нет, ничего не слышала, только сейчас, когда вышла на завтрак. Нет, паспорта с собой сейчас нет, но, если нужно, могу принести из комнаты…
Кажется, ей удалось солгать с вполне невозмутимым лицом. Рассказывать лейтенантику о своей вчерашней вылазке Серафима не собиралась. Тем временем постояльцы начали подтягиваться к завтраку, замирали в дверях, завидев милицию и рыдающую администраторшу, и в холле очень скоро собралась небольшая нервозная толпа.
Лейтенантик, как видно, удовлетворенный Серафимиными ответами, направился к отдыхающим и принялся успокаивающе что-то бормотать.
«Кого же убили? – лихорадочно думала Серафима. – Явно кого-то из гостиницы. Постояльца? Сотрудника? Черт возьми, только бы не того голубоглазого красавчика, это было бы слишком несправедливо!»
И в ту же секунду она увидела красавчика среди отдыхающих, выглядел он весьма растерянным, что, впрочем, нисколько не сказалось на его привлекательности.
«И какое совпадение, – продолжала размышлять Серафима, успокоившись насчет предмета своих воздыханий, – вчера вечером я усиленно пыталась проникнуть в гостиницу незамеченной, а сегодня утром кого-то шлепнули. Надеюсь, меня никто не видел, ведь дождь был такой, что мама не горюй!»
Следовало срочно выяснить хотя бы личность жертвы. Спрашивать у ментов бесполезно, только нарвешься на неприятности! Серафима подошла к группке горничных, выделила взглядом Аллу и негромко позвала ее.
– Ой! – Девушка вздрогнула. – Что такое?
– Алла, простите, я просто хотела с вами поговорить. Вы же знаете, кого убили?
– Ну да. Геннадия Рощина из седьмого номера. – Губы у Аллы дрогнули, но она справилась с собой. – Вот кошмар-то, правда?
– А кто же это был? Я постояльцев по именам не знаю.
– Ну, молодой такой, волосы прилизанные, лицо красное. Он обычно за крайним столиком сидел.
Красномордый! Серафиму тряхнуло, словно от удара током. Ничего себе совпаденьице!
– А как его убили? И когда? Милиция что-нибудь говорила? А кто его нашел?
Алла посмотрела на нее внимательным и долгим взглядом.
– Я журналистка, – пояснила Серафима, понимая, что ее настойчивый интерес может показаться странным. – Пишу для московской газеты о криминале, и это профессиональное – интересоваться преступлениями. Вы расскажете мне?
– Только если будете писать, не упоминайте обо мне, пожалуйста! Я сюда подработать приехала и маленькую дочку привезла, она малокровием болеет. Ни к чему квартирной хозяйке мое имя видеть в криминальной хронике, она и так женщина нервная… Пойдемте на веранду, там спокойнее.
– А милиция не запрещала выходить из помещения?
– Не знаю, лично мне ничего не говорили. Пойдемте.
Очутившись на веранде, они синхронно схватились за сигареты и закурили.
– Его Надя нашла. Самая молоденькая из горничных, – поведала Алла. – Она шла по этажу и вдруг увидела приоткрытую дверь номера этого Рощина. У нас тут была пара случаев краж из номеров, мы постояльцев предупреждаем, чтобы двери запирали на ключ. И хозяева велят нам внимательно по сторонам смотреть. Надька постучала в дверь и спросила, все ли в порядке. Ну разумеется, ей никто не ответил. Она потопталась у двери еще немного, потом вошла и увидела этого парня на кровати. Кровищи – море!
И Алла трясущимися руками вытянула из пачки следующую сигарету.
– Как его убили?
– Кажется, застрелили. Так по крайней мере менты между собой говорили, я случайно услышала.
– Вот дела… – растерянно протянула Серафима.
– А вы что, собираетесь статью об этом писать?
– Вряд ли, я же в отпуске. – Она облокотилась на перила и устремила взгляд в сторону башен. Несмотря на ранний час, солнце уже грело вовсю.
Они с Аллой докурили и вернулись обратно в холл. Никакой информации у горничной больше не было, да и откуда бы ей взяться – от милиции, судя по всему, ничего не добьешься.
Это убийство всерьез обеспокоило Серафиму. Она никак не могла отделаться от мысли, что еще вчера Красномордый был жив, бодр и весел, пил пиво, прогуливался по набережной, а сегодня уже лежит в луже крови и смотрит в потолок мертвым взглядом. Было в этом что-то неправильное, несправедливое.
И еще этот загадочный и, что греха таить, жутко подозрительный Иванцов. Зачем он преследовал Красномордого? Прятался за спинами прохожих, таскался следом за ним по набережной? Хотел узнать, какое пиво тот предпочитает?
Бред, полный бред!
В холле-столовой уже царила форменная неразбериха. Судя по всему, следственная группа никак не могла решить, что делать: то ли допрашивать людей, то ли сначала дать им позавтракать. Постояльцы нервными стайками перемещались по холлу, выходили на улицу, но дальше веранды никого из них не пускали. Внизу стоял милиционер и бдительно следил, чтобы ни одна живая душа не покинула территорию гостиницы.
