– Мне это не нравится, – сказала я печально. – У меня ребенок растет...
– Слушай, мне надо подумать. И вообще слишком мало информации. Давай встретимся на днях и все обсудим.
– Ладно, постарайся найти свободное окошко в своем грандиозном расписании, – съехидничала я. Флоранс была помешана на списках дел, планах и расписаниях и всюду таскалась с гигантским ежедневником.
– Посмотрим.
– А на выходных ты занята? Сердце подсказывает мне, что Шурку хорошо бы сплавить из дому на пару дней. Что-то мне тревожно...
– Извини, дорогая, – голос Флоранс звучал виновато, – на выходные я запланировала столько дел, что они даже в ежедневнике не умещаются. А по какому поводу тебе тревожно?
– По поводу громилы. Я опасаюсь, что он снова явится по мою душу, а вид у него, надо сказать, далеко не миролюбивый.
– Отвези ребенка к родителям, – посоветовала она. – Через их стальные двери и охранные системы никакой громила не пробьется!
– Умница, хорошая идея!
Мы условились созвониться через несколько дней, и я тут же набрала номер родительской квартиры. Трубку взяла мама. Не вдаваясь в долгие объяснения, я спросила, не возражает ли она, если я привезу на выходные Шурку. Судя по тому, как бурно обрадовалась мама, она решила, что у меня намечается грандиозный роман с грандиозным мужчиной.
Мой грандиозный роман до сих пор сидел стальной занозой у меня в сердце, но сообщать об этом маме я не собиралась.
Утром в субботу я выдержала битву из-за рюкзака. Шурка набил его так, словно собирался до пенсии пробыть на необитаемом острове, и я решительно запротестовала – в конце концов, речь шла всего о двух днях. Оба мрачные и рассорившиеся, мы загрузились в машину и поехали. По дороге я купила обожаемую мамой соленую семгу, любимый коньяк папы (невзрачная на вид бутылочка здорово подорвала мой бюджет) и диск с cool-jazz для сестрицы. Она у нас известная меломанка.
Родители жили в центре, в тихом переулке. Дом охранялся, стоянка охранялась, камеры снимали каждый квадратный сантиметр двора и подъезда, так что за Шурку я могла быть спокойна. Никакой громила сюда не вломится, это точно.
Охранник коротко поприветствовал нас – явно узнал, но все-таки поднял телефонную трубку и сообщил о приходе гостей. Я мысленно поощрила его бдительность, так как это гарантировало безопасность моему сынуле. В лифте я пощекотала Шурку под курткой и велела перестать дуться.
– Мир, ребенок?
– Мир, мам!
И мы торжественно пожали друг другу руки. Возле лифта нас уже встречал отец.
– Привет, рыжие! Шурка, давай рюкзак. Стаська, хорошо выглядишь! Проходите, мать пирог испекла.
Его голос гремел на весь дом, и я улыбнулась. Папа у меня энергичный, моложавый, подтянутый, всегда выбрит, пользуется хорошей туалетной водой... Девушки влюбляются в него целыми пачками.
– Дима, это не пирог, сколько можно повторять! Это яблочный штрудель! Хэлло, дарлинг Стасенька. Шурка, да ты еще вырос!
Я кинулась обниматься с мамой, которая вышла из кухни в кружевном фартучке.
– Наконец-то собрались приехать! У тебя на выходные какие-то планы? – подмигнула мама. Она обожает читать женские романчики и во всем видит любовную подоплеку.
– Нет, мам, просто работы много, – ответила я уклончиво. Беспокоить ее пропажей бывшего мужа пока не хотелось, тем более что она Архипова всегда недолюбливала.
– Стась, какие у тебя планы на Новый год? У нас намечается грандиозная корпоративная кристмас-пати в каком-то клубе. Хочешь, закажу и на тебя приглашение? Мы с отцом имеем право пригласить двух человек!
– Да что ты, мамуль, так далеко я еще не планировала! Я не знаю, что завтра-то будет. Пригласи лучше Мартышку.
– Да ну ее, она не хочет с нами тусоваться. Говорит, мы с Димкой старые.
Старые? Ну-ну! Да я не встречала более продвинутых и красивых родителей. Маму все еще принимают за мою старшую сестру, хотя ей уже... не буду говорить, сколько лет. Они с отцом активно работают в крупной компании, недавно вернулись из Великобритании, где трудились несколько лет по контракту. Там мама набралась милых ее сердцу английских словечек, а папа приобрел манеры и осанку наследного принца. Вместе с ними в Англии жила моя младшая сестра Машка, она же Мартышка, и не просто жила, а даже окончила университет по специальности «дизайнер интерьера».
Шурка бросил рюкзак и отправился здороваться с Мартышкой, которую он обожает. Из сестрицыной комнаты раздались радостные возгласы и звонкие поцелуи.
– Вот и встретились два одиночества, – пробормотала я, стаскивая пальто. – Мам, дай твоего пирога попробовать, а то мы позавтракать не успели. Кстати, я тебе рыбки привезла.
В кухне мы с мамой быстренько накрыли на стол, обмениваясь свежими новостями и сплетнями. Я не стала рассказывать об исчезновении Архипова, а потому мои новости оказались весьма куцыми. Потом пришла Мартышка, вернее, вплыла, благоухая какими-то модными духами.
– Привет, Рыжая, как твои успехи?
– Да никак, все по-старому. А у тебя что новенького?
Мартышка закатила глаза. Жизнь она вела светскую и бурную. Работала в модном дизайнерском бюро, крутила романы и разбивала сердца налево и направо. Что поделаешь, сестрица – ветреная красотка. Кошачьи зеленые глаза, хрупкая точеная фигурка, каштановые кудри до пояса – короче говоря, она поражала воображение.
– Новенького много. Тебе уже, наверное, мама порассказывала?
– Не успела еще. Что, очередной сногсшибательный парень?
В этот момент затрезвонил мой сотовый. Определитель высветил номер Ромки, и я, подскочив как ужаленная, поспешно вышла из кухни. На интуицию я пожаловаться не могу, слишком уж редко она ошибается, вот и теперь меня кольнуло неприятное предчувствие.
– Привет, Ром, – поздоровалась я вполголоса. Из кухни выглянула встревоженная моим внезапным побегом мама, я улыбнулась, давая понять, что все в порядке.
– Стася, мне нужно с тобой поговорить. Есть новости, – сказал Ромка.
Мне не понравился его голос.
– Что случилось?
– Не по телефону. Ты сейчас дома? Могу я приехать?
– Ром, что-то с Архиповым? – Меня затрясло.
– Я вовсе не хотел тебя пугать, – встревожился он. – О Генке пока нет информации... Я сейчас приеду.
– Хорошо, только я у родителей. Запиши адрес...
– Так это совсем рядом, я буду через три минуты!
Все эти три минуты я провела, запершись в ванной, пытаясь унять трясущиеся руки и убрать с лица мертвенную бледность. Что греха таить, перепугалась я не по-детски. Пришлось щипать себя за щеки, пока они не покраснели и не начали гореть. Теперь я выглядела так, словно схлопотала по морде.
Постучалась обеспокоенная мама.
– Стасенька, что случилось? – приглушенно спросила она через дверь.
Я вышла, натянуто улыбнулась, чем испугала маму еще больше.
– Тебя бросил мужчина? – осведомилась она. – Это он звонил?
– Мамуль, меня некому бросать, потому что никакого мужчины нет. Просто не очень приятный звонок... по работе. Я сейчас отлучусь минут на пятнадцать, надо кое с кем встретиться.
– Ты уверена, что все о’кей?
– Все хорошо, правда. – Я поцеловала ее в пахнущую пудрой щеку. – Я тебя люблю.
