человека. Джел раздражало то, что Пенни Ройял, скорее всего, понимал причины этого требования, и еще больше раздражала необходимость объяснять.
— Таким образом, они останутся в пределах эффективного радиуса взрыва моего корабля. Если я погибну или если ты попытаешься отобрать у меня уткотрёпа или ячейку памяти, я пошлю кораблю приказ включить подпространственный двигатель при обращенном поле и несовпадении фаз на десять градусов. Взрыв отколет хороший кусок от этого планетоида.
Голем ответил лишь:
— Твой ИР произведен прадорами.
— И что?
— В качестве вознаграждения я возьму запись ячейки афетеров и копию ИРа прадоров.
— Это кажется мне разумным, но копию ИРа ты получишь непосредственно перед моим отъездом.
Джел не хотела давать Пенни Ройялу время на то, чтобы он взломал системы безопасности ее корабля.
В этот момент ИР прадоров, о котором шла речь, беззвучно дал ей знать об активности снаружи. С помощью своих компьютерных устройств она подключилась к внешним камерам корабля. Один из туннелей, в отверстии которого виднелось нечто вроде экскаватора, полз к «Кобаши».
— Что там происходит? — вежливо осведомилась она.
— Я думаю, у тебя нет скафандра для уткотрёпа?
— Ясно.
Несмотря на свою угрозу, Джел понимала, что здесь все преимущества на стороне Пенни Ройяла. Она подошла к стене и мысленно приказала сейфу открыться. Стальной брус толщиной в фут выехал из стены и отодвинулся в сторону. Джел сунула в отверстие руку, достала ячейку и протянула ее голему. Она была уверена, что самое трудное начнется, когда Пенни Ройял убедится в подлинности этой вещицы.
Голем взял ячейку двумя пальцами; Джел заметила, что на кончиках пальцев остались подушечки из синтетической плоти. Он замер, затем его грудная клетка внезапно раскрылась, показались оптические приборы, серый короб батареи и различные соединенные между собой детали, похожие на внутренние органы. Джел заметила также несколько темных фрагментов, напоминавших морские звезды со множеством лучей; она решила, что в оригинальной конструкции голема этой детали не было. Голем прижал ячейку к одной из «морских звезд», которая начала извиваться, словно от боли, затем обхватила металлическую коробочку.
— Нераспознаваемый формат программирования, — сказал голем.
«Лжешь», — подумала Джел. Голем продолжал:
— Объем примерно сто двадцать гигабайт, синаптическое отображение, несколько имплантаций…
У Джел внезапно возникло нехорошее предчувствие. Хотя измерять память живого существа в байтах не совсем корректно, по ее оценкам, объем ячейки не превышал нескольких сотен мегабайт; видимо, на самом деле он был на порядок выше. Но ее оценка, как и оценки людей, обнаруживших ячейку, была основана на предположении, что в ней содержится память и жизненный опыт одного афетера. Это не обязательно было правдой. Возможно, эта небольшая металлическая коробочка хранила воспоминания и сознание тысячи афетеров.
Наконец голем выпрямился, сунул руку внутрь своей грудной клетки, вытащил ячейку и вернул ее Джел.
— Начнем, когда туннель подсоединится к кораблю, — сказал он. — Как ты собираешься транспортировать уткотрёпа?
— Это будет несложно, — ответила Джел и отправилась искать свой пистолет с транквилизаторами.
Ульрисс разбудил меня словами:
— Проснись и пой, игра началась… ну, то есть начнется через пару часов — сигнал больше не искажается, следовательно, корабль Джел вернулся в реальное пространство.
Я лежал, моргая и уставившись в потолок, на медленно зажигавшиеся лампы, затем отбросил одеяло, перекинул ноги через бортик койки и спрыгнул на пол. Я покачнулся; голова кружилась, конечности онемели. Мне всегда требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после сна, поэтому Ульрисс поднял меня заранее. Минуту спустя я оглянулся на Джин, которая спала на нижней койке.
— Ошейник в порядке? — спросил я.
— Она его не трогала, — ответил ИР, — хотя пыталась уговорить меня снять его, взывая к моей лояльности и чувству долга по отношению к организации, которая меня создала.
— И что ты ответил?
— Ни один здравомыслящий ИР не захочет, чтобы в руки прадоров попал живой афетер, а ваше намерение вернуть ячейку памяти и, так сказать, по доверенности привести в исполнение приговор, уже вынесенный Джел Феогрил, скорее должно предотвратить это событие. Если вы преуспеете в ваших намерениях, то не помешаете планам Правительства; но, с другой стороны, я свободен в своих действиях и судьба Пенни Ройяла мне безразлична. Если же вы потерпите неудачу, ваша смерть не нанесет Правительству ущерба.
— Вот спасибо — так приятно узнать, что кому-то есть до тебя дело.
С койки раздался сонный голос Джин:
— Ты необыкновенно чувствителен для человека, которого когда-то называли мясником.
— Вот как? — ухмыльнулся я. — Ты меня боишься. Ты поэтому сообщила мне кодировку подпространственного сигнала?
Джин откинула в сторону одеяло и села. На ней была только тонкая майка, и зрелище показалось мне довольно отталкивающим — я подозревал, что именно поэтому она и разделась. Она прикоснулась кончиками пальцев к металлическому ошейнику.
— Конечно боюсь — ты же контролируешь этот ошейник.
— Который вколет тебе временно парализующий препарат, а не разнесет голову, как я сначала тебе сказал, — ответил я.
Она кивнула:
— Ты также сказал, что, если я не сообщу тебе нужные сведения, ты продемонстрируешь мне штуки, которые Джел проделала с тобой.
— Я никогда никого не пытал, — возразил я, затем вспомнил, что она наверняка читала мое досье в Агентстве. — Ну, то есть пытал, но лишь тех, кто этого заслуживал.
— Ты мог бы воспользоваться специальными препаратами и техникой, с помощью которой Джел заставила тебя говорить.
— Мог бы, — кивнул я, — но в этом не было необходимости. — Я пристально взглянул на Джин. — Мне кажется, ты участвовала в этой операции на вторых ролях и весьма недовольна тем, что тебя не пригласили на триумфальное завершение. А я дам тебе возможность все-таки в нем поучаствовать. Я тебя понимаю — в прошлом мне самому приходилось оказываться в подобных ситуациях.
— Да, тебе нравилось участвовать в финальной бойне, — сказала она, наклоняясь за своей одеждой, которую сбросила на пол, прежде чем улечься; я отключился раньше, не волнуясь за свою безопасность. На пленнице был ошейник, а Ульрисс не сводил с нее глаз.
Я хмыкнул и пошел за тройным эспрессо.
После завтрака, состоявшего из яичницы с беконом, грибного стейка, литра виноградно-орехового сока и еще одной порции кофе, я настолько оправился, что смог проходить через двери, не сшибая по дороге косяки. Джин уничтожила гигантскую жареную креветку, такое же количество сока и несколько огромных чашек белого чая. Я решил, что в следующий раз, когда я соберусь заглянуть в кладовую или воспользоваться синтезатором, я попробую ее вариант. Если, конечно, следующий раз состоится — через несколько минут нам предстояло выйти из подпространства. Джин последовала за мной в кабину и уселась в кресло второго пилота, которое было таким же излишеством, как и мое, — ведь кораблем управлял Ульрисс.
