– Когда же здесь появится ЦСБЗ? – спросила она.
– Когда восемьдесят процентов населения проголосует за это, или же здесь произойдет политическая катастрофа, которая потребует внешнего вмешательства, – суровым тоном произнес старик.
– Но как мы можем голосовать? Фетан взглянул на нее.
– А ты хочешь, чтобы власть здесь перешла к Правительству?
– Ну конечно! Все, что угодно, только не Теократия! Он взял ее за плечо:
– Назови свое имя и объяви мне свою волю. 'Что он имеет в виду? '
– Меня зовут Эльдина, и я хочу… чтобы Правительство управляло этой планетой. Я хочу стать свободной. Я хочу…
Фетан успокаивающе погладил ее по плечу.
– Только что ты проголосовала за контроль Правительства над этой планетой. – Он слегка наклонил голову, словно к чему-то прислушиваясь. – Итак, уже больше шестидесяти восьми процентов населения.
– Не поняла…
– Голосование признается действительным при учете данных физиологии, чтобы исключить какое-либо принуждение. Лично я уже собрал пятьдесят три изъявления воли, и тебе будет любопытно узнать, что среди них есть и голоса Дента и Катола.
– Голосование?
– Твой голос, с учетом твоего возраста, будет иметь силу в течение пятидесяти лет, учитывая местную среднюю продолжительность жизни.
– Я никогда не подозревала о существовании подобного голосования, – смущенно заметила девушка.
– Эти голоса запечатлены техническими средствами – через кольцо, амулет, пуговицу рубашки. Ты же понимаешь, как трудно добиться, чтобы кто-нибудь сказал то, что ты сама только что произнесла, да еще под присмотром прокторов и камер Теократии, не спускающих глаз со своих рабов. Большая часть из этих шестидесяти восьми процентов – голоса членов подполья.
– И сколько еще ждать? Старик ответил не сразу.
– Не думаю, что на Масаде это будет зависеть от голосования. Вскоре ЦСБЗ направит сюда своих людей, и все изменится.
– Расскажите мне еще… об этом, – попросила Эльдина, ей не терпелось узнать подробности. И Фетан выполнил ее просьбу.
– 'И вот по воле Божьей братец Гудман пришел в страну габбльдаков. То и дело здесь попадались протоптанные в траве тропинки и россьти костей тех, кто не прошел испытания…'
– Габбльдак-баббльдак! – крикнул мальчик, и мать принялась учить его правильно произносить это слово.
Сын должен запомнить эту сказку как часть важной для него мифологии. Прокрутив текст дальше, она нашла изображение существа, припавшего к траве вроде некоего насекомого – многоглазый гибрид Будды и Кали.
– … Габбльдак, – еще раз произнес ребенок, и мать подозрительно взглянула на него, прежде чем продолжить:
– 'В правой руке братец Гудман держал 'Слово Божье', а в левой – 'Мудрость Зельды Смита'. Кроме книг и веры, у него не было другого оружия против чудовища.
– Спроси у меня, что захочешь! – воскликнул он, подняв вверх обе книги.
Тут габбльдак, скрестив многочисленные руки на трех-кильной груди, уставился всей своей батареей зеленых глаз на смиренного братца.
– Скаббл-баббл – тебе конец, – сказало чудовище, и братец Гудман не нашелся что на это ответить'.
Женщина рассмеялась, когда на картинке огромное чудовище нагнулось вперед и открыло клюв, обнажив белые зубы, похожие на листья падуба.
– Догадайся, что было дальше? – спросила она.
Тоже смеясь, хотя и не вполне понимая почему, мальчик недолго думал над ответом. На картинке и так все было видно.
'Бритва Оккама' была мрачноватым и неуютным кораблем. Присутствие многочисленной команды и вспомогательного состава почти не ощущалось, коридоры всегда поражали пустотой, и нередко случалось, что какой-либо нужный в данный момент электрик или врач оказывался на расстоянии двух километров от капитанского мостика.
Каюта была просторна, комфортабельна и практически ничем не отличалась от номера шикарного отеля, но все равно походила на комнату в заброшенном особняке. Стоя перед экраном, заменявшим окно, Кормак потягивал виски с кубиками настоящего льда – не галлюциногенного, потому что Дрейден предлагал ему убийственную комбинацию, – и смотрел на 'Элизиум', а также на огромную звезду-солнце, вокруг которой он вращался. Ему не терпелось заняться делом, но предстояли еще месяцы – по корабельному времени, – чтобы достичь места назначения. Не в силах унять свое нетерпение, Ян проглотил остатки напитка, поставил стакан в распределитель и направился к двери.
Хотя казалось, что на корабле царит покой, это было обманчивым впечатлением. До Кормака доносилось эхо далеких звуков: где-то шипел сварочный аппарат, с грохотом передвигали какие-то предметы, гудела лазерная дрель.
Ян посмотрел на часы и убедился, что прошел лишь час с тех пор, как они покинули 'Элизиум'. Пожалуй,
