– Все. – Кивилгар поднял руку. – Теперь заткнись.
Кивилгар простер ладони над котлом и невнятно забормотал. Повинуясь невидимому сигналу, где-то рядом заиграли тягучую, как патока, мелодию. Понемногу поверхность жидкости очистилась, а сама она начала приобретать серебристый оттенок, пока не стала зеркальной, словно озерцо ртути. Замелькали неясные тени, и вдруг во все поле возник огромный желтый ствол. Не сразу Рей сообразил, что это всего лишь колосок степного злака, только с очень близкого расстояния. Потом мелькнула черная тень, и все пропало.
– Хомяка раздавили? – участливо поинтересовался Рей.
Кивилгар только сердито завращал глазами и еще больше нахмурил брови. Голос его неожиданно возвысился до громового крещендо. Колдун завернул особенно забористое заклинание, после которого жидкость мгновенно стала прозрачной, словно родниковая вода.
Рей только приготовился в очередной раз съехидничать, как поверхность котла внезапно посерела, и на ней четко, словно на экране, возникло изображение огромной равнины, заполненной разноцветными шатрами. Рей впился глазами в картинку, пытаясь не упустить ни одной детали. Внезапно что-то на краю поля привлекло его внимание, и он осторожно коснулся Кивилгарова плеча.
– Сдвинуть вправо-вверх сможешь?
Не отвечая и не прекращая выпевать заклинания, Кивилгар замахал руками, будто отгонял муху, и изображение действительно поплыло в сторону. Там, совсем с краю военного лагеря, стоял не меньший по размерам, а даже больший лагерь совсем другого типа. Женщины, дети, старики и почти ни одного воина.
Вдруг изображение качнулось и пропало. Синюшно-бледный Кивилгар обессиленно отвалился от котла и присел в углу.
– Ну, увидел что хотел? – Он отвернулся к стене и закашлялся, сплевывая кровавые сгустки.
Вместо ответа Рей подошел к нему и, стоя за его спиной, положил руки на плечи. Легкий вихрь солнечно-желтого света, закрутившись волчком где-то под солнечным сплетением, рванулся по его рукам, ссыпавшись с пальцев торопливым покалыванием и золотыми искрами.
Он стоял так, пока не почувствовал, как уходит слабость из тела колдуна. Кивилгар растерянно потянулся и, удивленный, повернул свое порозовевшее лицо к Рею.
– Как ты это делаешь?
– Ты будешь удивлен, – ответил Рей, отходя к распахнутому окну и растирая онемевшие запястья, – но в нашем мире это совершенно обычная вещь. Так делают почти все люди моей планеты, когда хотят передать друг другу жизненную энергию. – И, отвечая на немой вопрос, пояснил: – У нас очень скудные источники. Поэтому Сила – это настоящий дар сердца, и очень часто единственный способ, которым можно пополнить ее запасы, – это родник другого человека. Так поступали жены, провожая мужей на войну. Отсюда обычай держать руку друга в последние секунды жизни, когда живой мог отдать уходящему необходимый заряд для преодоления жизненного барьера, или уходящий мог отдать свою искру тому, кто остается, для того чтобы тот закончил их общее дело. Целые ритуалы воздвигались вокруг процесса стабилизации двух главных потоков. Их у нас называют Инь и Янь. Это как культ воды у пустынных племен. Своя мифология и обычаи.
– Ты никогда об этом не рассказывал… – прошептал колдун.
– Дак ты ж не спрашивал. А тут… – Рей помолчал. – К слову вот пришлось… Ты как?
– Да вроде нормально. – Кивилгар все еще сидел, удивленно вслушиваясь в себя. – Хоть сейчас на второй круг.
Рей рассмеялся коротким сухим смешком.
– Все, что хотел, я уже увидел. Отдыхай пока.
Все шло по-намеченному. Плохо было то, что настоящих боестолкновений еще не было. Да и в ближайшие полмесяца войска еще не сойдутся в схватке. Плохо потому, что такой ценный источник информации, как пленные военачальники, исключался.
План, родившийся в голове у Рея, был настолько дик, что мог и сработать. Теперь все зависело от того, насколько точно он рассчитал все варианты. А вот в этом он был не очень силен. Так что кусочек удачи не помешал бы.
Для начала ему нужно было, чтобы о его маленькой прогулке никто не узнал. Для этого было много способов, но он предпочел совместить приятное с полезным.
В тот пасмурный день сиятельный граф Ратонга изволил проследовать в ту часть дворца, что была закрыта для праздных посетителей, ибо жили там, подчиняясь только своим законам и молясь своим темным богам, женщины воинствующего ордена Шархат. Крылатая Гвардия Императора. Знаменитые «Черные птицы».
И не запертые двери с угрюмыми стражниками охраняли их покой, а единственная известная дорога в Синюю Башню. Трос, натянутый на высоте сорока метров от земли, был единственным путем, по которому мог попытаться пройти несчастный, ослепленный красотой их надменных лиц. Антрацитово посверкивая просмоленными волокнами, он насмешливо гудел под ветром свою похоронную песню над горкой выбеленных временем и дождями костей. Дворяне и нищие студенты, торговцы и даже знаменитый ярмарочный канатоходец Рингальт, решивший на спор одолеть коварный канат, – все были равны там, в глубине мощенного камнем провала.
Уставшие от брачных домогательств, жрицы натянули канат с условием, что каждый, кто его одолеет, может претендовать на любую из них.
Секрет же внушавшего мистический ужас препятствия был не в тросе, ибо его можно было преодолеть на какой угодно высоте. Заключался этот секрет в маленьких плошках, скромно чадивших на лестнице и в коридоре перед входом на верхнюю площадку. Какие-то из них расслабляли тело, внушая ему несуществующую усталость и апатию, а другие нарушали чувство равновесия и ориентацию. Так что даже если человек, шагнувший мимо каната, все-таки успевал зацепиться руками, то ни сил, ни желания удержаться у него уже не было.
Запах душных испарений заставил Рея остановить дыхание почти инстинктивно. Было бы неправдой сказать, что он тогда что-то там почувствовал. Просто неприятный удушливый запах принудил его зажать нос и быстрее молнии проскочить несколько лестничных пролетов, пока он не оказался на верхней площадке башни. Непонятно чему улыбаясь, он осторожно тронул носком сапога натянутый до звона трос, а потом, так же улыбаясь, легко добежал до середины и с любопытством посмотрел вниз. Нахмурился, увидев разбросанные далеко внизу кости, и уже намного осторожнее дошел до другого конца каната. Затем он внимательно заглянул в черноту провала лестничных пролетов, прислушался, принюхался и, успокоенный, скользнул внутрь.
Изгнанные из пределов своей разоренной Палсом родины ардианки скучали. Десять из них постоянно несли службу при Императоре, остальные занимались чем придется.
Кто-то рубился на мечах, оттачивая свое и без того легендарное мастерство, кто-то отходил после бурной ночи, тайно проведенной в одном из городских бардаков, а остальные занимались вечным солдатским трудом – чисткой оружия, заточкой караульных мечей, уборкой в и без того сиявших чистотой помещениях башни и тому подобным.
Прошло несколько минут, пока одна из женщин, выводившая лезвие клинка куском «гассарского» камня, не заметила беззвучно стоявшего у самого входа в зал незнакомца. Реакция ее была мгновенной и простой. Камень полетел в сторону, и легкий, тонкий меч рванулся к незваному пришельцу, метясь в незащищенный живот, а через мгновение, достаточное для того, чтобы отклонить в сторону ее меч и провести контратаку, она сама летела в сторону противоположной стены. Именно ее полет по длинной, восходящей к потолку дуге, сопровождающийся шелестом и невнятными отрывистыми словами, и привлек внимание остальных. Сначала они с удивлением посмотрели на ссыпавшуюся в угол подругу, а потом перевели взгляд на то место, откуда начался ее такой странный путь.
И их реакцию оригинальной я бы не назвал. Через долю секунды, ощетинившись, как ежи, разнообразными орудиями по умерщвлению себе подобных, они обступили Рея, внимательно рассматривавшего руны на лезвии отобранного клинка и, как казалось, не обращавшего на весь этот переполох никакого внимания.
К моменту, когда предводительница и главная жрица Шархата Тарина, привлеченная шумом, появилась
