И, несмотря на то, что его стращали самыми ужасными последствиями, он действительно шел к воспитателю или даже к самому директору и докладывал.
Наконец, обоюдная ненависть достигала таких пределов, что идти дальше уже просто было некуда; таким образом, очерчивалась линия фронта, и исход противостояния, разумеется, был предрешен…
В конце концов, администрация, поняв, в чем же дело, переводила несчастного в какой-нибудь иной воспитательный дом, но очень часто и там все продолжалось точно таким же образом, как в Вуттоне…
Ябедничать не было никакого смысла – Уолтер, обладавший острым умом и за свое недолгое пребывание здесь неоднократно наблюдавший сцены расправ с ябедами, сразу понял это…
И потому, здраво поразмыслив, Уолтер решил, что пойти и нажаловаться – самое худшее, что он может предпринять в сложившейся ситуации…
Близился ненавистный для Уолтера час отбоя. Вновь это несносное, наверное, десятиминутное «дзи-и- и-и-нь», вновь полумрак огромной спальни, сопение и сонный бред воспитанников, вновь его тягостные, невеселые размышления…
Уолтер, сидя на кровати, продолжал вяло доучивать урок по литературе на завтра – но баллада Вордсворта о слабоумном мальчике Джоне и его матери Бетти Фой никак не запоминалась…
Наконец он отложил растрепанную книгу; нет, сейчас он наверняка не запомнит ни строчки!
Неожиданно над самым ухом подростка послышался знакомый голос:
– Ну, как дела?
Уолтер поднял голову – перед ним, улыбаясь, стояли Чарли и Генри.
– Все учишь? Мальчик отложил книгу.
– Учу, – сказал он глухим голосом.
– Ну, потом доучишь… – вполголоса приказал Генри, беря из его рук хрестоматию, – пошли…
Поднявшись с кровати, Уолтер, предчувствуя самое скверное, последовал за своими мучителями.
Они вышли в пустынный коридор, освещаемый тусклым светом редких электрических ламп.
Чарли подошел вплотную.
– Ну, что скажешь?
Уолтер молчал.
– Деньги давай!
– Нет у меня никаких денег, – тихо, но очень внятно произнес мальчик.
– Ай-ай-ай, – сокрушенно закачал головой Чарли, – и как не стыдно обманывать старших… Мы ведь сами видели, как вчера ты покупал тетради… На какие, спрашивается, деньги? А?
С неожиданной даже для самого себя решимостью Уолтер ответил:
– Это не твое дело…
Чарли кивнул своему приятелю – тот, держа руки в карманах, подошел поближе.
– Нет, ты только посмотри, какой он упрямый, – обиженно заговорил Чарли, – никак не хочет признаваться… Сразу видно, что ирландец…
Генри оскалился.
– А что с ним долго разговаривать? Пошли, отведем его в туалет…
– Постой, постой, – остановил его Чарли, – я, кажется, начинаю догадываться, что его так смутило…
Уолтер насторожился.
Чарли, почесав в затылке, продолжал:
– Я ведь знаю, почему он не хочет расставаться со своими фунтами…
На лице Генри выразилось нечто вроде тупой заинтересованности. Он спросил:
– И почему же?
– Потому, что мы просто не назвали ему нужную сумму, – ответил Чарли, неизвестно чему улыбаясь, – разумеется, только поэтому – почему же еще? А то как же: подойди кто-нибудь к тебе, Генри, и предложи поделиться деньгами, не оговаривая, какой сумой именно – чтобы ты тогда подумал?
Генри глупо заморгал, словно не понимая, о чем же его спрашивают.
Наконец, уяснив, что именно имел в виду его приятель, он произнес:
– Я бы ему показал!
– Заткнись, идиот, – выругался Чарли. – Я ведь не имел в виду именно тебя… Я говорю – к примеру…
– А-а-а… – протянул Генри, – ну тогда понятно… Тогда я понял… К примеру, значит…
