повинны в ереси, как и те, кто отвергает то или иное учение христианской веры»[133].
4. Перечисляя примеры фарисейской отстраненности от мира в жизни современной церкви, мы уже упомянули о праведном самодовольстве, о монашеской самопоглощенности и затворничестве и о чрезмерном упоре либо на благовестие, либо на социальную деятельность — одно за счёт другого. Однако четвертой и, пожалуй, самой распространенной причиной нашей отстраненности от дел и забот мира является
Конечно, сам мир воспитывает в своих гражданах львиную долю этого безответственного равнодушия. Он продолжает повторять вслед за Каином его слова: «Разве я сторож брату моему?» (Быт. 4:9). 13 марта 1964 года в Нью–Йорке произошло пугающее событие. Респектабельная, привлекательная молодая женщина по имени Китти Женовиз возвращалась домой с работы (она работала менеджером в баре). Было около 3.20 утра. Она припарковала машину возле дома и уже направлялась к входной двери, как вдруг на нее напал мужчина и пырнул ножом. Она закричала, зовя соседей на помощь. В доме зажглось несколько окон, и кто–то прокричал сверху: «Эй, оставьте ее в покое!» Нападавший посмотрел наверх, пожал плечами и зашагал прочь. Но поскольку свет снова погас, а на помощь к Китти так никто и не пришел, он вернулся и еще раз ударил ее ножом. Она снова закричала, опять зажегся свет, открылись окна, начали выглядывать люди. Тогда нападавший прыгнул в свою машину и уехал. Но поскольку вниз так никто и не спустился, этот мужчина снова вернулся, чтобы в третий раз ударить Китти ножом и убить ее. Первый звонок в полиции раздался только в 3.50. К этому времени Китти уже была мертва.
Когда полицейские опрашивали местных жителей, выяснилось, что, по крайней мере, тридцать восемь порядочных, законопослушных граждан среднего достатка слышали крики Китти о помощи и видели, как ее ударили ножом, но никто из них ничего по этому поводу не сделал. Она даже узнала одного из соседей в окне и позвала его по имени, но он не ответил. Почему, спрашивали полицейские, никто из этих людей не спустился, чтобы ей помочь? Некоторые признались, что не знают, почему. Одной домохозяйке показалось, что «это была просто обычная ссора любовников». Один мужчина ровным голосом объяснил: «Я тогда ужасно устал и пошел снова спать». Но лейтенант полиции Бернард Джейкобе сказал вот что: «Почти от всех свидетелей мы слышали одно и тоже слово: „вмешиваться'. Люди просто говорили нам, что не захотели вмешиваться».
Самодовольная гордость своей праведностью и снобизм, боязнь оскверниться, искаженный взгляд на душу и тело, апатия. За этими четырьмя причинами устранения от мира кроется неверное представление о Боге. Бог, открывшийся нам в Иисусе Христе, — это любящий Бог. Он любит людей, которые ничем не заслужили любви. Он позволяет солнцу всходить равно как над праведными, так и над нечестивыми и посылает дождь на обманщиков так же, как и на людей справедливых. Он сотворил нас в единстве души и тела и заботится как о душах, так и о телах. И Он предпринял серьезные действия, принеся огромную жертву, чтобы дать нам избавление от греха. Он Сам вмешался в нашу нелегкую жизнь и глубоко проникся нашими печалями.
Сам Иисус Христос не оставался в стороне, не отказывался вмешаться и не прятался на небесах, чтобы избежать опасности. Он вошел в наш мир. Он принял нашу человеческую сущность. Он отождествил Себя с человечеством. Он подверг Себя всем нашим искушениям, скорбям и страданиям. Он водил дружбу с изгоями и получил прозвище «друга мытарям и грешникам» (Лк. 7:34). Он смирился, чтобы служить нуждающимся. Он омыл ноги Своим ученикам. Он никогда не отшатывался от нелегких ситуаций. И, в конце концов, Он был готов понести наши грехи и стать проклятием вместо нас.
А теперь Он говорит церкви: «Как послал Меня Отец,
Христа и Его воскресение. Вот в чем заключается наша обязанность. Подлинным христианство будет лишь тогда, когда самоотверженно вмешается в жизнь мира; всякий уход в сторону — это фарисейство. «Как Господь наш принял нашу плоть, так Он призывает Свою церковь принять на себя безбожный мир». Иначе мы не сможем «всерьез относиться к Воплощению»[134].
Этот вывод подводит нас к одному из величайших парадоксов христианской жизни. Бог призывает всю церковь (и каждого ее члена) одновременно и участвовать в жизни мира, и отделиться от него, и «быть в мире», и быть «святыми». Он не хочет, чтобы мы жили в мире, оставив святость, или были святыми, оставив при этом мир. Мы призваны быть «святыми в мире»: воистину посвятить себя Господу, являя Его жизнь и святость в мире — в том мире, который Он сотворил и для искупления которого послал Своего Сына.
Только Божья сила может избавить нас от осуждения и зависти «старшего брата», отложного фарисейского страха оскверниться от общения с миром и от отстраненности, от нежелания вмешиваться. Вместо всего этого нам необходимо Христово сострадание. И пусть фарисеи современных церквей недовольно ропщут, если им так хочется; главное, чтобы при этом они могли сказать о нас с вами (как их предки говорили о нашем Господе): «Этот человек принимает грешников и ест с ними».
8. СТРЕМЛЕНИЕ ВСЕЙ ЖИЗНИ: к своей славе или к Божьей?
Скрытые мотивы играют большую роль в нашем ежедневном поведении. Важно знать не только, что именно делает тот или иной человек, но и почему он это делает. Современная психология старается познать основные человеческие мотивы. Промышленность и торговля изучают человеческую мотивацию для своих целей, прежде всего, для того, чтобы привлечь к себе хороших работников, а затем побудить их трудиться на совесть.
Конечно, ни один человек не узнает себя как следует до тех пор, пока не спросит сам себя о своих стремлениях. Что является главной движущей силой его жизни? Что преобладает и управляет им?
По большому счету, существуют только два основных жизненных стремления, к которым можно свести все остальные. Одно из них — это желание нашей собственной славы, а второе — славы Божьей. Четвертый евангелист описал их как непримиримые противоположности и таким образом раскрыл сущность фундаментального разногласия Христа с фарисеями, ибо они «возлюбили больше славу человеческую, — писал он, — нежели славу Божию» (Ин. 12:43).
Но что же такое «слава Божия», которую мы должны «возлюбить», всеми силами стремясь к ней? Само выражение по–гречески звучит несколько двусмысленно. Буквально оно читается, как «слава Бога». Вообще, подобные словосочетания, где одно из слов стоит в родительном падеже, можно понимать по– разному: не всегда понятно, где здесь подлежащее, а где дополнение. Возьмем сходную по структуре греческую фразу: «хвала Бога». Если слово, стоящее в родительном падеже, является подлежащим, то становится ясно, что Бог здесь главный и именно Он кого–то хвалит. Если же, с другой стороны, в родительном падеже стоит дополнение, то подразумевается, что Бог является объектом нашей хвалы (мы хвалим Бога). То же самое и с нашим выражением: «слава Бога». Если слово в родительном падеже рассматривать как подлежащее, то здесь имеется в виду слава, исходящая от Бога; если же рассматривать его как дополнение, то речь идет о славе, которую мы воздаем Богу. Некоторые переводы Библии предпочитают первый вариант и передают процитированный нами стих (Ин. 12:43) следующим образом: «они возлюбили больше славу человеческую, нежели славу от Бога». И лингвистически, и контекстуально это, несомненно, правильно. Тем не менее, можно утверждать, что этой фразе намеренно была придана
