попытки вызвать его на разговор. Да и мысли его прочесть получалось плохо – его секреты так и остались для нее секретами. Зарабет даже удивилась, почувствовав его интерес, когда он смотрел на Мэри.
А Мэри шла вверх по лестнице в сопровождении Зарабет, но ее взгляд то и дело возвращался туда, где стоял Валентайн. Лицо у нее было встревоженным.
По настоянию Мэри Зарабет приняла горячую ванну после «пытки рыбалкой».
– Как смел мой брат тащить вас в грязь и сырость, – возмущалась она. – Это переходит всякие границы.
Зарабет настаивала, что сама хотела пойти на рыбалку, но Мэри, которая никак не могла прийти в себя после встречи с бароном Валентайном, продолжала нервно повторять об Игане:
– Я слышала, как о нем рассказывали, что он умудрился явиться в драном килте в один из венских дворцов. Как неприлично!
Зарабет знала – Иган нарочно играл в игру под названием Чокнутый Горец, притворялся невежественным обитателем шотландского захолустья с невообразимым акцентом, и его причуды веселили всех. А ему хотелось, с одной стороны, расположить к себе людей, а с другой – в случае нужды скрыть свой изощренный ум.
Пока Зарабет купалась, Мэри прислала ей чистые платья – богато расшитые одеяния из батиста, украшенные оборками по подолу. Но Зарабет выбрала платье в клетку, одно из тех, что накануне переделала для нее Джемма. Перепуганной горничной Зарабет объяснила, что выбирает его, потому что оно ей в новинку.
По правде говоря, ей не хотелось снова возвращаться в образ высокородной дамы. В платье из шотландки она могла легко себе представить, что ей удалось ускользнуть, что она в безопасности в этой чужой далекой стране.
Одевшись, Зарабет отослала горничную и вышла из комнаты, направившись в галерею, окружавшую главную лестницу. На верхней площадке огромные часы принялись звучно и медленно отбивать время.
У Зарабет не было случая изучить замок, ведь с момента приезда сюда у нее не было ни минутки свободной. Теперь она с интересом смотрела вокруг. Замок Макдоналд, высокий и массивный, вырастал прямо из скалы горой острых камней. По центру башни шла винтовая лестница полированного дерева, явно построенная много позже самого здания. Галерея с деревянными перилами была на площадках каждого этажа. Замок строили для битв. Когда война перестала быть смыслом жизни, добавили немного роскоши: полированные перила, обшитые деревянными панелями двери и ковровые дорожки в залах.
Каменные стены каждого этажа украшали портреты Макдоналдов с седой древности до новейшего времени. В конце галереи, возле часов, она обнаружила портрет отца Игана – широкоплечего мужчины с суровым лицом, а в глазах его сверкали золотистые крапинки, как у Игана. Рядом висел портрет женщины с ласковой улыбкой и темно-русыми кудрями. Очертанием лица она так напоминала Игана и Мэри, что у Зарабет не было сомнений – это их мать.
Нашла она здесь и портрет самой Мэри. Она стояла, высокая, вытянувшись в струнку, с гордо поднятым подбородком, положив руку на спинку стула, где сидел малыш Дугал, держа на руках щенка. Мэри на портрете взирая высокомерно, словно бросая миру вызов – смотрите, я прекрасно справляюсь сама, благодарю покорно.
Затем Зарабет подошла к портрету, висевшему по другую сторону от портрета отца. Сначала ей показалось, что это Иган, но, приглядевшись, поняла, что ошиблась. Молодой человек казался открытым и искренним, как Иган, на его лице играла улыбка, глаза лукаво блестели. На нем была военная форма – килт и красная куртка, высокую шапку он зажал локтем. Взволнованное молодое лицо воина, рвущегося в битву.
Наверняка это Чарли, младший брат Игана. Его портрет висел на почетном месте, в начале галереи, рядом с отцовским. Иган воевал в том же шотландском полку, однако, как ни старалась Зарабет, его портрета найти ей не удалось.
Она пошла на следующий этаж. Но и здесь не было портрета Игана, только виды озера Лох-Аргонна да поблекшие от времени изображения мужчин и женщин рода Макдоналд, глядевших на нее из далекого прошлого. На верхних этажах комнат было меньше, двери были обшарпанные и поблекшие, как и картины.
Дверь комнаты, расположенной по центру тремя этажами выше ее спальни, была приоткрыта, и оттуда раздавался баритон Игана. Она замерла, прислушиваясь, и вдруг с изумлением догадалась – он поет.
Зарабет и раньше доводилось слышать пение Игана. Как правило, он во весь голос и невероятно фальшивя, исполнял шотландские баллады. Чокнутый Горец развлекал публику в элегантных салонах. Теперь же он пел тихо и на удивление красиво.
Она разобрала слова – там было что-то о том, как славно лежать на мягком вереске, на пледе, обнимая красивую девчонку. Предательское воображение заработало. Зарабет представила, как лежит на пледе вместе с Иганом, придавленная тяжестью его тела, и пурпурное вересковое поле простирается до самого горизонта. Он ерошит ей волосы, прижавшись губами к ее губам, и его тело покоится между ее ног.
Стоя в пустом холле, закрыв глаза, Зарабет раскачивались в такт песне. Чувственная и сладкая мелодия о любви горца к его красивой подружке. Если бы только…
Она услышала тихий плеск воды и открыла глаза, возвращаясь к действительности. Иган принимал ванну!
Благовоспитанной молодой леди, хозяйке великосветского салона, какой была Зарабет, следовало немедленно удалиться, тихонько уйти вниз по лестнице. Ей и в голову не пришло бы подкрасться на цыпочках и заглянуть в приоткрытую дверь.
Едва дыша, она прижалась лицом к щели, устраиваясь так, чтобы видеть комнату. Иган лежал в ванне, спиной к двери. Голова откинута назад, мокрые волосы падают гривой спутанных кудрей, тихая песня летит в потолок. Руки покоятся по бокам ванны, смуглая кожа лоснится от воды.
Зарабет представила – вот она тихо подходит сзади и гладит его руки и плечи. Прижимает его голову к своей груди, и ей все равно, что платье намокает. Иган открывает глаза и улыбается ей, а потом увлекает ее к себе, и его поцелуй смешивается с горячей водой.
Не ее дело мечтать о подобном, а уж тем более подглядывать в щель, как влюбленная горничная. Но, как ни пыталась она заставить себя уйти, ничего не получалось. Ее туфли, казалось, приросли к полу.
