не похожий на других.
Встревоженный, он бродил по комнатам своего дома, но не мог ни на чём сосредоточится — все его мысли постоянно стремились к Каре.
Покинув дом, он смешался с ночными тенями. Бормоча проклятия, он бежал, легко и неутомимо. Минуя милю за милей, его ноги едва касались земли. Но неважно как долог был его путь, невозможно было обуздать желания своего сердца. Он пробыл дома достаточно, чтобы сменить одежду и прихватить одну из книг. Зная, что совершает ошибку, но будучи не в состоянии побороть потребность увидеть её вновь, он покинул дом.
На улице Александр прикрыл глаза, мысленно переносясь к Каре. Ее сестра и бабушка заходили к ней раньше, но уже ушли, и теперь она осталась одна. В абсолютном одиночестве.
И думала о нем.
Я иду, Кара.
Он послал эти слова ей. Еще чуть позже уже находился в больнице, в ее палате.
Она улыбнулась в знак приветствия теплой и искренней улыбкой, заполнившей всё его сердце… нет, всю его душу… солнечным светом.
— Добрый вечер, Кара.
— Привет.
— Выглядишь намного лучше.
— И чувствую себя тоже лучше.
Засунув руку под пальто, он извлек сверток, запакованный в белую бумагу. — Надеюсь, это не вызовет у тебя ночных кошмаров.
— Ты не забыл! Спасибо. — Она развернула сверток и уставилась на обложку. На ней был изображен мужчина с иссиня-черными волосами, склонившийся над тонкой женской шеей, лунный свет отражался от его клыков.
— Голод, — прочитала она вслух название. — Звучит немного зловеще.
— Не так ужасна, как некоторые другие мои произведения.
— Подпишешь ее для меня?
— Конечно.
Она протянула ему ручку и книгу, которую он открыл на титульном листе, потом наблюдала, как он делает надпись.
Он что-то написал, закрыл книгу и вернул назад.
— Думаю, тебе не стоит читать её ночью.
— Такая страшная, да?
— Мне говорили, что у меня мрачный и тяжелый стиль.
Кара нахмурилась, вспоминая книгу, которую прочитала.
— Ну, твой стиль определенно мрачный, — согласилась она, — но не думаю, что тяжелый. На самом деле, книга, которую я прочитала, показалась мне очень хорошей. В смысле, ведь предполагалось, что она должна быть страшной, и она, действительно, меня напугала.
— Какую именно ты читала?
— «Девушка и безумец».
— Одна из моих первых работ. Думаю, что «Голод» покажется менее фантастическим.
— Обложка сильно отличается от других.
Александр кивнул:
— Вообще-то, это наиболее романтическое произведение из всех.
— Правда?
Он пожал плечами:
— Могу заверить, в ней я отклонился от привычного стиля. Сюжет моей следующей книги насыщен убийствами, кровавым месивом и порадует даже самых кровожадных читателей.
— Не против, если я ее не куплю?
— Абсолютно.
Кара посмотрела ему в глаза и забыла обо всем на свете. Она слышала о любви с первого взгляда — а кто же не слышал? Но никогда не верила в подобные вещи. Она встречала красивых мужчин, испытывала к ним какое-то влечение, но никогда не чувствовала ничего похожего на то, что ощущала сейчас — притяжение практически на духовном уровне, как будто ее душа стремилась к его душе. Чувствует ли он тоже самое? Она раньше никогда не понимала, как женщина может бросить все ради любви к мужчине, но в ней зародилось это внезапное сильное чувство, и если бы Александр позвал ее с собой на край света, она бы согласилась без малейших сомнений. Это сбивало с толку и немного пугало.
С большим усилием она отвела взгляд:
— Сколько тебе требуется времени, чтобы написать книгу?
— Не много. Три месяца, иногда четыре.
— Как давно ты пишешь?
— Около двадцати лет. — Он улыбнулся ей так, будто знал, что она задаст эти вопросы, потому что испугается затянувшейся между ними паузы. — Довольно обо мне. Тебя скоро выпишут?
— Не в ближайшие дни. Да и потом я не смогу сразу выйти на работу.
— Как себя чувствуешь?
— Прекрасно.
— Я рад. Мне лучше идти. Тебе ведь надо отдохнуть.
— Все так говорят.
— Значит, так оно и есть.
Он поднялся, понимая, что надо уходить, но не в состоянии оставить ее. Она была похожа на маячок света, яркий и светящийся, не запятнанный ни тьмою, ни злом. Он знал, что окружающая его тьма станет ещё чернее и неподвижнее, когда он покинет ее. Но он должен был это сделать.
— Спокойно ночи, Кара.
— Спокойной ночи, Александр. Спасибо за книгу.
Он улыбнулся ей и вышел из палаты. Он не должен видеть ее снова. И не увидит.
Кара какое-то время смотрела ему в след, потом открыла книгу на странице, где он оставил подпись.
Каре: Позволь своей вере уберечь тебя от всех чудовищ мира. Затем его подпись небрежным почерком: Александр Клейборн. А ниже: А. Лукард.
Девушка не знала, что заставило ее прочитать псевдоним наоборот, но когда сделала это, по позвоночнику пробежал холодок.
Д…Р…А…К…У…Л…А
— Дракула.
Она прочла слово вслух, а затем рассмеялась. Весьма подходящее имя для автора таких книг, какие пишет Александр Клейборн.
Глава 3
Он больше её не увидит. Он пообещал это себе следующим вечером, как только проснулся.
Мысленно повторял эти слова, когда садился за компьютер.
Напечатал их на экране.
Произнес вслух.
Он больше её не увидит.
Прошел час. Второй.
Не в состоянии сопротивляться желанию встретиться с ней снова, он быстро принял душ, надел черные брюки с темно-серым свитером и вышел из дома.
Задержался у цветочницы и купил огромный букет из роз: желтых — потому что она напоминала ему
