так что они видели его семью, которая выглядела так, будто была в очень большом шоке, как это большей частью бывает, когда в семье кто-то тяжело болен. У него были врачи. И только после того как врачи ушли, он был... он был не в форме. Он выгнал Плеханова (командира личной охраны). Он вообще не хотел с ним говорить. Он бушевал, и тот был вынужден просто оставить помещение. Вести с ним разговор было просто невозможно. Он был не в форме, не как нормальный человек. И из этого следовало, что он ничего не подписал.
Следователь.
Как я должен интерпретировать ваши слова, которые вы сказали в прошлую пятницу: «Мне сообщили, что президент категорически отказался подписать какие-либо документы о чрезвычайном положении»?
Павлов.
Люди из той группы сказали, что с ним вообще нельзя было разговаривать. То есть он был не в состоянии разговаривать. Поэтому мы сказали, что он сейчас болен... Они сообщили, что с ним сейчас нельзя спокойно разговаривать. Поэтому на какое-то время нужно было принимать такие решения самим. А когда он вернется, 20 — 21-го, тогда все снова уладится. Ну так мы это представляли.
Следователь.
Кто-то из участников сказал: «Итак, этой поездкой мы себя, конечно, полностью раскрыли. Все, кто здесь сейчас сидит, мы завязаны в этом. Теперь мы должны принять решение». Тогда было решено: так как мы так зашли далеко, то нужно идти дальше. И передать Янаеву всю полноту власти и так далее. Это правильное изложение?
Павлов.
В этой ситуации я не мог не поверить Болдину, руководителю президентского аппарата. Это уже было не первый раз, что президент реагировал не сразу. Ему нужно было всего два-три раза, прежде чем был готов принять решение. И в конце мы узнавали решение от Болдина. И я, конечно, не мог не поверить Болдину, уверявшему, что президенту нельзя было ничего объяснить.
Следователь.
Но это не означает, что у президента нужно было отнять власть?
Павлов.
Нет, этого мы не решали.
Следователь.
Почему же нет? Если создается комитет по чрезвычайному положению, а власть передается Янаеву?
Павлов.
Если врачи говорят, что он нездоров и недееспособен, что ж я должен был делать? Пришли люди, которые уже вечно работают с президентом, и они говорят, что он сейчас недееспособен. Он заставил нас ждать целый час, так как у него были врачи, и так далее. Он когда-нибудь выздоровеет, и тогда мы ему еще раз доложим все это. А теперь мы должны принять решение уже сами и взять власть. Если он вернется, тогда...
Следователь.
Что же это за решение, это лишение власти?
Павлов.
Мы исполняем наши функции, когда президента здесь нет, когда он болен, когда он отсутствует...
Следователь.
Вы не пытались позвонить президенту?
Павлов.
В этом случае я лично не был в состоянии, так как с середины этого заседания я лежал уже пластом и не участвовал в нем. То есть я чисто физически не мог позвонить.
Следователь.
Вы принимали спиртное или кофе днем?
Павлов.
Нет, нет.
Следователь.
Хотя ваши охранники говорят совсем другое.
Павлов.
То есть у нас был кофе и немного спиртного. Теперь я знаю, что это было виски, так как на столе стояла бутылка виски. И, вероятно, я выпил глоток.
Следователь.
Если бы у вас была возможность поговорить с Горбачевым, могли бы вы смотреть ему прямо в глаза?
Павлов.
Я тогда, вероятно, попросил бы у него извинения за то, что было сделано...
Следователь.
Была ли все же попытка захвата власти?
Павлов.
Я твердо убежден, что никто не намеревался лишить президента власти. Это совершенно другое дело. Пытались убедить президента в том, что следует предпринять решительные шаги. То, что Янаев намеревался взять власть у президента в свои руки, никто в это не верил.
Тайны. кругом одни тайны
Прокуратура РСФСР изъяла подлинники документов и рукописи книги, свидетельствующие о переводе денег из Советского Союза зарубежным коммунистическим партиям и движениям. Эти документы имелись в распоряжении редакции еженедельника «Россия» и находились у одного из соавторов книги, сотрудника Министерства иностранных дел РСФСР Анатолия Смирнова, работавшего до роспуска КПСС в Международном отделе Центрального Комитета.
26 ноября следователь Прокуратуры РСФСР Владимир Лобанов произвел обыск в кабинете Смирнова, предъявив постановление на обыск, подписанное заместителем Генерального прокурора РСФСР Евгением Лисовым.
В результате обыска у Смирнова была изъята рукопись книги «Тайна депозита номер 1», подготовленная им в соавторстве с редактором по отделу политики газеты «Россия» Александром Евлаховым, тоже, кстати, недавним сотрудником Идеологического отдела ЦК КПСС, исключенным из партии незадолго до августовского путча за переход в команду Бориса Ельцина.
В ходе обыска были изъяты также подлинники документов, свидетельствующие о переводе за границу крупных сумм денег в валюте, в том числе подлинник письма бывшего вице-президента СССР Геннадия Янаева Михаилу Горбачеву по вопросу погашения кредита ПОРП, подлинники рабочих тетрадей неназванного сотрудника Международного отдела ЦК КПСС, осуществлявшего операцию по передаче денег зарубежным партиям.
В этих тетрадях приводятся тексты постановлений Политбюро ЦК КПСС по вопросам финансирования зарубежных партий и движений, где содержится прямое указание Госбанку СССР выделять «на специальные цели» Борису Пономареву, Анатолию Добрынину, Валентину Фалину (все бывшие секретари ЦК КПСС, отвечавшие за связи с международными организациями) от 15 до 22 миллионов долларов США ежегодно. В тетрадях также содержится перечень расписок, полученных от зарубежных партий и движений с указанием исходящих номеров КГБ и «особых папок» Общего отдела ЦК КПСС, куда помещались расписки клиентов.
— Мы считаем, что этот удар направлен против нашей газеты, а если смотреть шире — против
