Итак, значительная часть критиков антиалкогольной кампании 1985–1987 годов считает, что тогдашнее руководство страны должно было сначала взяться за политические и экономические реформы. Горбачев же самозабвенно вступил в борьбу не с причинами пьянства, а со следствиями. И натолкнулся на такое сопротивление, которого не ожидал. Как сказал по этому поводу один профессор, трехсотлетнее питие без закуски стало выражением особого российского самосознания и самопонимания, покончить с которым раз и навсегда мог пообещать разве что неуемный фантазер. Жаль, что он так и не понял: люди пьют не от того, что водки много, а от того, что жизнь такая.
Соломенцев, ты свою бочку выпил!
Откат начался уже в 1987 году.
Хотя еще в августе 1985 года Лигачеву была направлена записка о негативных последствиях командно-административного наскока на пьянство. Однако Егор Кузьмич пребывал в эйфории от сладостных его слуху докладов о «зонах трезвости», безалкогольных свадьбах, перепрофилированных на выпуск соков спиртзаводах и прочих не менее славных показушных делах изворотливого чиновного люда. Записка о фантастическом росте самогоноварения, о выпитых тоннах лосьонов и одеколонов, об исчезновении из продажи гуталина, который разбавляли водой и употребляли стаканами, не тронула сердце приверженца народной трезвости. Со Старой площади в течение двух лет раздавались грозные приказы: исключать из партии, выгонять с работы, строго наказывать за распитие спиртных напитков. Шла настоящая охота на умеренно и неумеренно выпивающих.
— С особой энергией и, я бы сказал, остервенением, — вспоминает бывший член Политбюро В. А. Медведев, — вели эту линию Секретариат и КПК при ЦК КПСС под руководством Лигачева и Соломенцева. Неоднократно обсуждая эти вопросы на своих заседаниях, устраивали суровые проборки руководителям областей и отраслей за недостаточно быстрое сокращение производства алкоголя. Я помню, что КПК наказал в партийном порядке и снял с работы одного из заместителей министра здравоохранения СССР за брошюру, написанную им еще до указа, в которой говорилось о культуре употребления алкоголя.
Нелестные воспоминания остались и у Н. И. Рыжкова:
— Лигачев с цековской вышки требовал от своих кадров — секретарей крайкомов, обкомов и республиканских ЦК — строжайших мер «по искоренению», а Соломенцев с вышки Комитета партийного контроля, который он возглавлял, карал непослушных. Секретари соревновались — кто больше магазинов закроет, кто быстрее заводы с производства вин на производство соков переориентирует. Останавливали запланированное строительство пивоваренных заводов, дорогостоящее импортное оборудование оставляли ржаветь на свалках. Сердце захватывало от горечи и бессилия что-либо исправить, остановить, остеречь…
Все ли плохо было в той печально памятной кампании? По мнению Лигачева, далеко не все:
— Имели место и положительные результаты. Резко сократилась преступность, увеличилась продолжительность жизни, снизилась детская смертность, повысилась рождаемость. Много было хороших и добрых писем от народа в адрес руководства страны, начавшего антиалкогольную кампанию. Особенно от женщин. Потому что, как говорят, сколько мужьями выпито водки, столько детьми и женами пролито слез…
Вадим Андреевич Медведев, только что употребивший довольно сильное выражение в отношении линии Секретариата под руководством Лигачева, заметил, что кампания по борьбе с пьянством была не во всем ошибочной:
— Достаточно указать на то, что резко сократилось пьянство на работе, производственный и транспортный травматизм, было покончено с пьяным ритуалом приема гостей на местах. Я помню, как облегченно вздохнули все, когда поездки в командировки были избавлены от обязательных выпивок и подношений.
Вадим Андреевич — человек точного научного взгляда, осмысливающий проблему со всех сторон:
— Но методы борьбы с пьянством и алкоголизмом породили серьезнейшие негативные последствия, которые перечеркнули и то положительное, что могло бы быть достигнуто. Они никак не соответствовали духу перестройки, носили принудительный, нажимной характер, по формуле: цель оправдывает средства. Это стало предметом иронии и насмешек, вызвало серьезное социальное недовольство, не говоря уже об экономических последствиях: остановились пивоваренные заводы, пропало новое оборудование, закупленное для них на миллионы рублей, кое-где стали вырубаться виноградники, нанесен ущерб продовольственному комплексу. И сейчас еще эти потери не восполнены.
Специалисты считают, что последствия «шуток Мишутки» и «Егоркиных ударов» будут сказываться примерно до 2005 года. Таковы потери после двухлетней войны с пьянством. Многие из них вообще невосполнимы, в частности, сгубленные безвозвратно четверть миллиона гектаров замечательных виноградников, из которых делали самые тонкие вина — ркацители, алиготе, саперави. Это капризные европейские сорта, с огромным трудом привитые у нас. Остались лишь грубые, неприхотливые.
Кто остановил антиалкогольную кампанию? Почему? И правильно ли сделал? Последний вопрос важен еще и потому, что раздаются голоса — а надо ли было так поспешно сдавать позиции, так позорно капитулировать перед зеленым змием? Егор Кузьмич, например, не может скрыть обиды:
— Вместо того чтобы как-то откорректировать эту работу, критически осмыслить, ее признали неверной и снова начали латать дыры в госбюджете с помощью безудержного производства алкогольных напитков. По этой части перекрыты все прежние уровни… И сегодня мы имеем то, что имеем: пьянство процветает. Но если мы не хотим окончательно деградировать, нам придется вернуться к борьбе с зеленым змием. Кстати говоря, обществу не удастся справиться с преступностью, хотя бы остановить ее рост, и потому, что это сейчас не увязано с искоренением пьянства…
Почему так бесславно свернули антиалкогольную кампанию, наверное, многим ясно. Дефицит бюджета! Резко сократившийся приток «пьяных» денег поставил под угрозу нормальное функционирование экономики страны. За три года она недосчиталась чистых 67 миллиардов рублей — прежних, полновесных! Вот вам и прекраснодушные разглагольствования о спасении нравственной атмосферы — зарплату нечем было выдавать.
Бессмысленно и безнадежно мчаться к финишу, разрываясь на части, сразу по нескольким беговым дорожкам. А капитан команды требовал именно этого! В апреле 1985 года он поставил главную, приоритетную задачу — ускорение развития социально-экономической сферы. В мае — искоренение пьянства и алкоголизма. В июне — ускорение научно-технического прогресса. В августе приоритетным велено было считать развитие машиностроения. Через неделю — электроники, электротехники, биотехнологий. В сентябре из Западной Сибири приходит высочайшее повеление считать приоритетным комплексное развитие нефтяной и газовой промышленности этого региона. И это только за пять месяцев. А ведь были еще и 1986, и 1987 годы.
И на все нужны деньги, средства. А их нет. Машина экономики тяжела и неповоротлива, пока руль повернешь, колеса отваливаются.
— Михаил Сергеевич, товарищи члены Политбюро! — взывал молодой премьер Рыжков. — Надо же понимать невозможность исполнения всех своих обильных обещаний. Умоляю — оставьте на первое время, на пятилетку хотя бы два, ну три — но не больше — приоритетных направления. Нельзя же так. Отрезвление народа требует стабильной, нормальной экономики. Шараханьями все погубим. Вести одновременно все кампании невозможно.
Ответ был один: время требует поступков, а не разговоров.
Одним из первых, кто настоял на свертывании антиалкогольной кампании, народная молва называет Воротникова. Якобы в 1987 году он направил записку в Политбюро об ошибочности методов и средств, которыми пытались отучить людей пить. Его поддержал Рыжков. И на следующий, 1988 год удалось увеличить производство винно-водочной продукции. Но Лигачев с Соломенцевым и не думали сдаваться. После правительственного постановления об увеличении выпуска спиртного КПК привлек к ответственности большую группу руководителей — для острастки, чтобы другим неповадно было. Однако прежней напористости, остервенелости, о которой говорил Медведев, уже не было.
