англичанина было серым и мокрым от пота.
— Ваше счастье, — добавил Сент Джон, — что де Монтень еще как следует не протрезвел.
II. СПЯЩАЯ ВОДА
Речь священника, казалось, не кончится никогда, заунывная монотонная молитва в дождливый день. Тереза Д’Обер нервно щелкала пальцами, спрятав их в муфту. До похорон старика отпевали в церкви по меньшей мере час, и Терезе казалось бесполезным и ненужным повторять те же самые молитвы здесь, на кладбище. Она нащупала краешек письма во внутреннем кармане муфты. С момента получения этого письма Тереза мучилась непонятным страхом, что оно в любой момент может исчезнуть. Чья-то рука коснулась ее плеча, и она как бы пришла в себя, обнаружив, что голос священника стих и что он стоит рядом с ней и трогает ее за плечо. Тереза усердно перекрестилась.
— Простите, отец Розьер, я не слушала. Я думала о бедняжке Адели.
— Все равно, дитя мое. Мы должны дать утешение живущим. Последние несколько недель не были самыми легкими для тебя. Как мадемуазель Скаррон? Ей не лучше?
— Думаю, что нет.
Тереза чихнула. «Вероятно, — подумала она, — я все-таки простудилась из-за этого дождя».
— Скарлатина — наказание Божие. Будем надеяться. Твоя юная кузина выздоровеет, быть может.
— Я буду молиться, — набожно сказала Тереза.
— Это просто счастье, что ты можешь за ней ухаживать постоянно.
— Да. Я должна идти. Тереза чувствовала, что у нее промокли ноги.
— Да благословит тебя Господь, — сказал ей вслед священник.
«Господь уже благословил меня и Адель, когда она заболела скарлатиной», — подумала про себя Тереза, торопливо шагая по грязной тропинке кладбища. Ее пальцы опять нащупали письмо. Это была ее награда за все годы, что она прожила в доме Жюля Скаррона «на птичьих правах», за более чем скромные платья, за подачки от Адели, за пренебрежение прислуги, за то, что вечно сидела на вечеринках одна, не замечаемая никем, со старыми девами или скучными супругами высокопоставленных лиц. А ведь ей было всего лишь двадцать шесть. Здесь, в этом письме, был ее пропуск в Америку, и если Тереза будет умной и осторожной, решила она про себя, то никогда и ни в чем не будет более нуждаться.
Дождь немного стих, когда она добралась до дома. Быстро скинув насквозь мокрые шарфик и плащ, Тереза заспешила наверх, в спальню. Там она заперла письмо в ящике своего стола. Нельзя же было все время ходить с ним по дому! Но Тереза боялась выпустить письмо из поля зрения хотя бы даже на час. Оно было адресовано Жюлю Скаррону от его богатого приятеля, живущего в Америке, и в письме Адель Скаррон приглашалась поселиться за океаном, в Новом Свете. Но Жюль Скаррон уже умер. И теперь умирает Адель.
Тереза спрятала ключ от ящика за корсаж и быстро сбежала вниз по лестнице. В спальне на первом этаже она сказала сиделке, присматривавшей за Аделью:
— Иди отдохни. А я посижу с ней.
Сиделка взяла поднос с чашкой бульона, к которому Адель так и не прикоснулась, и ушла.
— Папа! — позвала шепотом Адель. Лицо ее горело. Голова беспомощно моталась по подушке. Тереза потрогала лоб Адели.
— Отошел на Небеса, Господь с ним.
— Я должна была быть там вместо него.
— Вы еще очень слабы. Вам нужно отдыхать. Хотите попить что-нибудь?
— Да, пожалуйста.
Тереза аккуратно приподняла Адель, взбила подушки, потом посадила ее и поднесла к ее губам бокал. В дверь тихонько постучали. Вошла сиделка.
— Посетитель. Спрашивает мадемуазель Скаррон. Она протянула Терезе визитную карточку.
— Что ты ему сказала?
— Ничего, — сухо ответила сиделка. — Не мое это дело — обсуждать с посторонними здоровье мадемуазель Скаррон.
Тереза с облегчением вздохнула. Потом убрала карточку в карман.
— Я сама его встречу. Посиди здесь.
Сиделка устроилась на стуле. Она уже достаточно пережила за последний месяц, чтобы понять, что ничего больше не остается делать, кроме как молиться за бедную чистую душу, готовую переселиться в мир иной.
Тереза поспешно взбежала по лестнице наверх в свою комнату, с быстротой молнии скинула с себя одежду и натянула одно из лучших черных платьев Адели. Потом подошла к зеркалу и пригладила волосы, а затем осторожно спустилась вниз. Дом был пуст — слуг отпустили пораньше в этот день, однако некоторые из них могли вернуться домой рано. Но пока еще никого не было. Тереза немного постояла перед дверьми в гостиную, переводя дух, затем сделала шаг вперед.
— Месье де Монтень. Люсьен слегка поклонился.
— Я к вашим услугам. Адель Скаррон. Как мило с вашей стороны навестить нас.
Люсьен посмотрел на ее черное облачение и спросил:
— Ваш отец?
— Мы похоронили его сегодня утром, — прошептала Тереза. — Скарлатина.
— Дорогая мадемуазель Скаррон, — ответил Люсьен, придвигая к ней стул, — я…
— У меня была скарлатина в детстве, — перебила его Тереза, — легкая форма. Но бедный папа… И вам следует возвращаться прямо в Париж, когда вы покинете этот дом, месье де Монтень. Не оставайтесь на обед в этой деревне.
Она смущенно улыбнулась и добавила:
— Боюсь, что я даже не смогу предложить вам поесть. Лучше вам ехать голодным, чем заразиться здесь. Моя бедная кузина тоже больна, она наверху.
Тереза опустила глаза, чувствуя, что Люсьен изучает ее.
«Достаточно симпатичная девушка», — подумал он.
Ее темные волосы были аккуратно убраны в узел на затылке, а карие, с золотистыми точками, глаза говорили о том, что она вовсе не была так наивна, как ожидал Люсьен от встречи с провинциальной дочкой деревенского педанта. Черты лица девушки были тонкими, изящными, и выглядела она чуть старше двадцати, но Люсьен подумал, что это, пожалуй, из-за траура, который был ей не слишком лицу.
— Ваш отец говорил с вами о письме, которое прислал ему мой отец?
Тереза кивнула.
— Он говорил мне, что я должна ехать в Америку.
— Очень хорошо. Значит, мне не придется объяснять вам все сначала, — с облегчением сказал Люсьен.
— Я очень благодарна вашему батюшке за его доброту, — ответила Тереза. — Видите ли, месье де Монтень, наследства, которое я получу, далеко не достаточно, чтобы жить в нормальных условиях. К тому же я осталась совсем одна. — Тут голос ее задрожал.
— Ну, теперь-то, мадемуазель Скаррон, вам не стоит плакать. Ваш отец, упокой его душу Господи, увидит, что о вас позаботятся. И, если вы будете жить в «Прекрасной Марии», то ни в коем случае не будете одинокой. Можете быть уверенной в этом.
Дьявол, девчонка определенно собиралась разрыдаться. Люсьен беспомощно оглянулся, пытаясь найти что-нибудь более подходящее, чем кусочек черного кружева, который Тереза сжимала в руках, и неохотно отдал ей свой носовой платок.
— Я еще не успел заказать вам билет, но мы отплывем сразу же, как только вы закончите сборы.
Тереза промокнула глаза платочком.
