поздравляем, когда на самом деле завидуем, хотим быть довольными, но в действительности неудовлетворены.
— Все, кроме Алисы, — ухмыльнулась Клодин. — Хамелеонство не ее привычка.
— Нет, — подтвердил Баррет, — но это только потому, что она не знает причин.
Он увел Клодин в дом.
— И так как Алиса легла спать, самое время кое-что тебе показать.
Клодин проследовала за ним в библиотеку, где он зажег китайскую лампу на массивном ломберном столике. Он залез на небольшую лестницу и достал с верхней полки книгу в кожаном переплете. На ней золотом было выведено: S. N. Doyle. Клодин с недоумением посмотрела на Баррета, когда тот положил книгу на стол.
— Самуэль Натаниэль Дойль. Дальний родственник по отцовской линии. Он сам их переплетал. Насколько я знаю, никто не удосужился разрезать странички, еще меньше их читали. Так из нее получился отличный тайник, — он сдул слой пыли с книги.
— Для чего?
Баррет улыбнулся такой улыбкой, какой Клодин ни разу не видела на его лице.
— Для старого всеобщего презрения.
Он открыл книгу и вынул оттуда небольшой портрет без рамки. На портрете была изображена очень красивая женщина, одетая в платье довоенных времен. С картинки им улыбалась женщина в напудренном парике. Клодин посмотрела сначала на портрет, потом на мужа.
— Моя прабабушка. Мать матери моего отца. Она была квартеронкой. Я никогда не видел ее, и никто не говорил о ней ничего, но мой отец решил, что я должен знать.
Он снова закрыл книгу, спрятав портрет, потом нагнулся и поцеловал жену.
— Никто и никогда не нашел портрета моей прабабушки, так что я думаю, у нас все будет хорошо.
В «Прекрасной Марии» празднества закончились, наступил очередной рабочий год; все повторялось. Следуя за плугом, рабы начали высаживать семена тростника, специально сохраненные с прошлого года.
Дождливым днем в конце января Поль собрал вместе жену, тетю, детей, Дину, Романа, Адель, которые после свадьбы должны были стать членами одной семьи. Салли знала, что это значило, но остальные выражали любопытство и непонимание. Поль начал.
— Я составил завещание. Точнее, я его переделал. И так как мне четыре месяца в году минимум придется проводить в Вашингтоне, я решил некоторые его пункты огласить сейчас.
Люсьен, сцепив руки, положил их на колени, а Роман выглядел будто не в своей тарелке, как если бы домашние дела его друга не имели к нему никакого отношения.
— Эти пункты касаются всех вас, — заявил Поль, видя состояние Романа.
— Некоторых это будет касаться в меньшей степени, но я счел нужным объявить это всем, чтобы потом не было недомолвок и недопониманий. И ты, — обратился он уже лично к Роману, — ты тоже должен все знать.
— Хорошо, если глава семьи желает этого — я останусь.
— Ты всего на два года младше меня, — отрезал Поль, — и если ты будешь обращаться со мной, как с Метуселаном, я прокляну тебя и не оставлю тебе ни копейки.
Роман усмехнулся. Он прекрасно знал, что Поль не собирается ему ничего оставлять, и подозревал, что сегодня его основной задачей было беспристрастно наблюдать за остальными.
Поль поправил очки и посмотрел в записи, которые держал в руках.
— Фелисия уже получила свою часть наследства, так же как и Холлис, когда выходила замуж за своего покойного мужа.
Он посмотрел на Холлис.
— Если ты еще раз выйдешь замуж, киска, то, для соблюдения приличия, я сделаю тебе подарок, но твоя судьба полностью в твоих руках, и этого вполне хватает, чтобы жить не испытывая нужды. Когда Эмили выйдет замуж, то ей тоже будет выплачена ее доля от «Прекрасной Марии», равная долям ее старших сестер, и тетя Дульсина, естественно, тоже получит свое.
Он посмотрел на тетушку Дульсину уверенным взглядом, как бы подтверждая свои слова, но та лишь всплеснула руками, давая понять, что понимает в денежных вопросах не более, чем в кротах, но уверена, что Поль не обидит ее.
— В дополнение, — продолжал Поль, — каждая девочка получит наследство от их матери в свое время, а тебе будет процент от «Прекрасной Марии» на всю твою жизнь.
Салли кивнула. Они заранее обговорили детали между собой.
— Что касается самого имения.
Поль посмотрел на сыновей:
— Я никогда не был сторонником раздела имущества, но теперь, видимо, придется — у меня нет выбора. Люсьен, я не могу ни отдать тебе «Прекрасную Марию» целиком, ни лишить тебя ее.
Лицо Люсьена залила краска гнева. Поль посмотрел на Дэниса, который сидел молча, но смотрел во все глаза.
— Дэнис, мне кажется, из всех моих детей ты больше всех любишь «Прекрасную Марию». Я могу отдать тебе все, но вы с Люсьеном получите поровну, а дом поделите между собой сами, если, конечно, один из вас не надумает построить собственный дом на свои деньги.
Дэнис расплылся в улыбке:
— После Дины — это лучший подарок, который я получил. Спасибо, папа.
— Но есть одно условие. И оно записано в завещании, потому что я не смог обойти его. Посмотри на меня, Люсьен.
Люсьен поднял глаза на отца, лицо Поля было непроницаемо.
— Дэнис будет полностью управлять «Прекрасной Марией». Полностью и безоговорочно. Если ты, Люсьен, каким бы то ни было образом вмешаешься, ты автоматически теряешь свою долю. Оставь все вопросы управления Дэнису и можешь жить в свое удовольствие.
Лицо Люсьена было белым от гнева и испуга. Он пристально посмотрел на отца, но промолчал, затем он вылетел из комнаты, а отец с сожалением смотрел ему вслед.
Адель без особого интереса смотрела на удаляющуюся спину Люсьена. Они получали половину «Прекрасной Марии», богатство, о котором она даже не мечтала. И если Люсьен был унижен, то ее это не касалось.
Дина смущенно смотрела на Дэниса. В ее глазах светилась гордость. Дэнис любил «Прекрасную Марию», и Дина тоже. Хорошо быть богатым, но они стали бы богатыми в любом случае. Это было то, чего Дэнис хотел больше всего на свете, а то, чего хотел он, и она хотела.
Поль снова заговорил в наступившей после ухода Люсьена тишине.
— Кажется, я все сказал. Я сказал это при всех вас, потому что хочу, чтобы мои слова были расценены без ошибок. Но я бы очень не хотел, чтобы это стало известно за пределами этого дома.
Он почувствовал себя наставником в школе. Он снял очки и положил их в футляр — подарок Дины, затем он улыбнулся, и по комнате пронесся шепоток облегчения.
Поль взял за руку Фелисию.
— Давай поговорим о твоих приготовлениях к свадьбе.
Семья решила провести тройную свадьбу. Для бракосочетания Адели и Фелисии была выбрана гостиная. Дина же должна была выходить замуж, по мнению Поля, на палубе нового парохода.
— Ты бы еще всех в конюшню загнал, — возмутилась Фелисия.
— Будет дождь, — заявила Адель. — Всегда идет дождь.
Но никто, казалось, не боялся, что Адель намокнет. Поль почесал подбородок. Уж если он начал делать объявления, он продолжит.
— Позволь мне разрешить твою проблему. Ты будешь венчаться в танцевальном зале. Роман, я хочу показать тебе лошадь.
Прежде чем кто-либо мог придумать какие-либо отговорки, он пошел к выходу в сопровождении Романа.
