— Нет, совершенно не интересуют, — резко отозвался Шон, для которого лошади были лишь средством передвижения. Кроме того, его всегда раздражало, когда что-то отвлекало от дел.
Казалось, Мидлбрука обидело то, что Шон не проявил интереса к его конюшне.
— Отлично. Тогда присаживайтесь. У вас есть информация, которая интересует моего отца? Я должен все ему переслать.
Шон достал из чемодана документы, отогнав мысли о сестре Мидлбрука. У него не было ни времени, ни желания вникать в чужие проблемы. Но эта девушка, в полном отчаянии вцепившаяся в перила лестницы… Он вспомнил, как у нее побелели пальцы, как дрожали губы. Черт побери! Он встряхнул головой, чтобы образ исчез. Ему-то известно, чем это чревато — слишком близко подпускать к себе женщин.
Пора заканчивать с делами и уходить из этого дома от греха подальше.
— Передайте мои отчеты как можно скорее, чтобы ваш отец вовремя принял меры. Пока мы с вами разговариваем, он может потерять целое состояние, — произнес Шон.
У старого Мидлбрука было двое управляющих по перевозкам на обоих берегах, которые завышали цены, а разницу клали себе в карман. Мидлбрук попросил его никого не убивать. Значит, к списку сомнительных достоинств Шона прибавилось еще одно — «наемный убийца». Вспомнив об этом, он улыбнулся. Его боятся, и это может пойти ему на пользу.
— А ваш отец распорядился о моем вознаграждении? — вежливо осведомился он. Обмануть его пытались всего однажды. Один клиент Шона — как ни забавно, банкир — отказался платить за выполненную работу. На следующий же день его нашли с ножом в спине. Хотя Шон в это время был далеко от Лондона вместе с инспектором из Скотланд-Ярда, а настоящего преступника вскоре нашли и повесили, пошли слухи, что «у этого Уайлдера есть свои методы».
— О да, конечно. — Мидлбрук положил папку в стол и вынул оттуда же конверт с подписанным чеком. Шон проверил сумму, и они обменялись рукопожатием. — Через час будет чай. Вы, конечно, останетесь?
Шон знал, что предложение сделано исключительно из вежливости, и уже собирался отказаться, но, подумав, согласился — чтобы еще раз увидеть девушку и посмотреть, успокоилась ли она. Это всего лишь любопытство, и ничего больше, твердил про себя Шон.
Начало чаепития оказалось крайне необычным. Чай разливала мисс Мидлбрук — и залила им весь стол, но Шон успел вовремя увернуться. Сама девушка отреагировала очень странно, будто находилась где-то далеко и ничего не осознавала. Она позвала служанку, и та все вытерла. После этого мисс Мидлбрук села за стол, взяла чашку и погрузилась в какие-то тревожные мысли. Шону захотелось спросить, что у нее случилось, но он промолчал. Поглощая пирожки с мясом и лимонные пирожные, он рассеянно отвечал на вопросы Мидлбрука, стараясь сосредоточиться на угощении и не обращать внимания на девушку.
— Значит, ваша мать живет в Корнуэлле? Я слышал, там очень красиво, но сам никогда туда не ездил. У моей невесты есть дядя и тетя в Тревлинтоне, на побережье, — продолжал болтать Мидлбрук. — Я, видите ли, недавно обручился. В девятнадцать лет, конечно, рановато надевать на себя хомут, но Джиллиан — истинное сокровище, я не мог ее упустить. Вы женаты, сэр?
— Нет, — резко ответил Шон. — У меня дела в городе. Прошу прощения, но я должен идти.
— Разумеется, — сразу ответил Мидлбрук, проявив неподдельную радость. — Спасибо, что проделали столь далекий путь.
Шон кивнул.
— Такова моя работа. Ваш отец хорошо мне за нее заплатил.
— Лора, будь добра, принеси мистеру Уайлдеру шляпу и трость, — попросил Мидлбрук. Маклин с явным облегчением вздохнул.
Девушка со стуком отставила свою чашку, быстро встала и споткнулась о край ковра. Она едва не упала, но Шон поддержал ее. В его объятьях она затрепетала, словно раненая птица, и ему нестерпимо захотелось обнять ее, успокоить, заставить улыбнуться. Но что же ее так взволновало? Сначала пролила чай, а теперь вдруг споткнулась на ровном месте.
— Ну вот, — успокаивающе произнес он. — Не упадете больше? — С этими словами он посадил ее на диван и взял за руки. — Не ушиблись?
Она отчаянно помотала головой и, задыхаясь, ответила:
— Все отлично. — И вырвала у него руки. — Все в порядке.
Мидлбрук подошел и обнял ее за плечи. А Шону, похоже, ничего не оставалось, кроме как встать и уйти. Однако он спросил:
— Вы в этом уверены? — Ему не хотелось оставлять ее в таком состоянии, хотя это было совсем на него не похоже. — Не надо меня провожать, я найду дорогу.
Девушка кивнула, распрямила плечи, и на ее красиво очерченных губах появилась натянутая улыбка.
— До свиданья, мистер Уайлдер. — У нее дрожал голос. — Приходите еще.
Еще? Ни за что на свете! Свою шляпу Шон нашел в прихожей, но любимой трости с потайным стилетом нигде не было. Поискав немного, он отказался от этой затеи, чтобы поскорее убраться восвояси. Внезапное участие к Лоре Мидлбрук тревожило его куда больше, чем цена новой трости.
— Ты разве не знаешь, кто этот тип? — воскликнул Маклин, как только за Уайлдером закрылась дверь.
Лору охватила такая слабость, что она не могла подняться с дивана. Хоть бы Лэмдин с Джеймсом куда-нибудь ушли! Но у нее не было сил даже на то, чтобы попросить их об этом.
— Ты же сам слышал, — лениво произнес Лэмдин, жуя последнее пирожное. — Он частный сыщик. Ужасно скучный тип.
— Скучный?! Да о нем весь город судачит! Ты у себя в глуши ничего не знаешь, а он, говорят, родился в публичном доме. — Сощурившись, Маклин продолжал: — Никогда не догадаешься, кто, по слухам, его отец!
— Кто же? — спросил Лэм, облизывая пальцы.
— Принц! Да-да, сам старик Берти[1]!
Лэм рассмеялся и махнул рукой.
— Да ты что, Берти всегда был паинькой! Если бы он позволил себе лишнее, королева живо отправила бы его подальше.
— Что ты знаешь, деревенщина! Говорят, мать Уайлдера — особа благородных кровей, но родные отказались от нее, изгнали из семьи, и она…
— Да ладно тебе, — перебил его Лэмдин. — Оставим эту тему. Лоре сейчас не до того. — Наклонившись, он взял ее за локоть. — Пойди-ка лучше наверх, старушка, приляг. Она неважно выглядит, правда, Джеймс?
Лора позволила проводить себя до лестницы, пробормотала что-то в знак благодарности и последовала совету брата. Интересно, рассказал ли Лэм этому человеку о ее болезни? Нет, вряд ли. И все же во взгляде мистера Уайлдера было явное любопытство. Зачем этому искушенному светскому человеку понадобилось разглядывать деревенскую простушку, к тому же не красавицу? Ведь именно так отозвался о ней Джеймс Маклин. Она уже немолодая, некрасивая… и к тому же скоро умрет. Стараясь подавить жалость к себе, Лора надела лучшую свою ночную сорочку. Улегшись в мягкую постель, она почему-то задумалась о том, положат ли ей в гроб подушки. О Боже, нужно прогнать эти ужасные мысли. Что толку постоянно размышлять о том, что ее ждет? Лучше подумать о времени, которое ей осталось прожить.
Лора с головой накрылась одеялом и свернулась калачиком. Столько еще предстоит сделать… А потом она умрет. Лора несколько часов лежала, пытаясь свыкнуться с этой мыслью, и в конце концов ей это почти удалось, хотя и ненадолго. Даже странно, как спокойно она теперь об этом думала: лучше уж принять неизбежное, чем биться в истерике. Но больше всего Лору удручало то, что настоящей жизнью она так и не пожила. Один скучный день сменялся другим, шли годы, а вместе с ними проходила мимо и жизнь. И даже любящей семьи у нее никогда не было.
Родители часто посылали им с Лэмдином дорогие подарки, но это не возмещало отсутствия ласки. Некоторые подарки были и вправду хороши — например, Цезарь, арабский скакун Лэма, и Клеопатра, любимая лошадка Лоры. Как они узнали, что она обожает ездить верхом и всем сердцем полюбит
