— Лувр я оставил на два следующих дня, — сказал Шон, когда они вышли из собора.
— Слава Богу, мои ноги немного отдохнут сегодня.
Величие Триумфальной арки, великолепные витражи Сен-Шапель, странная башня, спроектированная Эйфелем, — все это было приятно лишь для глаз, а Шон давал удовлетворение всем ее пяти чувствам, и даже шестому, которое она только что в себе открыла. Ей нужно было отвлечься, полностью во что-то погрузиться, чтобы забыть о том единственном дне, когда они были вместе.
— Интересно, когда мы наконец встретимся с Шарлем Бомоном? — На днях Шон послал ему записку, и теперь они каждый вечер ждали от него приглашения. — Кажется, он не спешит продавать картину.
Шон пожал плечами.
— Кто знает? В любом случае, мой адрес у него есть. Хочешь мороженого?
Лора закатила глаза.
— Ты съел уже три порции! Иногда мне кажется, что ты согласился на это задание только из-за мороженого.
Глава пятая
Как только они вошли в гостиницу, Шона окликнул клерк — его ждали посылка и письмо. Положив конверт в карман и взяв посылку под мышку, Шон стал подниматься наверх.
Войдя в номер, Лора сразу сняла туфли и растянулась на диване.
— Наконец-то мы дома. Собор просто великолепен, правда? Рядом с ним чувствуешь себя такой маленькой и ничтожной. Я где-то читала, что именно этого архитекторы и добивались. Как ты думаешь?
— Мм. — Устроившись в кресле у окна, Шон разорвал конверт, быстро пробежал глазами письмо и сунул его обратно в карман.
— Что случилось? — спросила Лора.
— Ничего особенного. — С этими словами Шон достал складной нож и стал распаковывать посылку.
— Что там?
— Хм, как странно… Похоже, этот Бомон не в своем уме. Целую неделю молчал, и вдруг — это. Посмотри-ка. — И он поставил коробку ей на колени.
Внутри была картина, обмотанная тряпкой, — намалеванный кричащими красками пейзаж. Лора пробежала пальцами по дешевой дубовой рамке.
— Шон, я не специалист, но это явно не то, ради чего мы приехали в Париж.
— Прочитай записку, — сказал он, садясь рядом с ней на диван.
Она вытащила из угла рамки маленькую карточку и прочитала:
— «Мистер Уайлдер, прошу вас, передайте этот подарок мистеру Бартону с моими наилучшими пожеланиями. Он заслуживает достойного обрамления. Бомон». Судя по дате, написано месяц назад, — добавила она.
— Да, примерно через три недели после того, как он предложил Бартону купить Рембрандта, — сказал Шон.
— В жизни не видела пейзажа хуже, — произнесла Лора. — Как ты думаешь, зачем он его прислал? Может быть, он уже не хочет продавать Рембрандта и намерен таким странным образом компенсировать свой отказ?
— Посылку явно открывали, а потом запечатали снова.
— Может, он послал Рембрандта, а кто-то вскрыл посылку и подменил картину? — Тут взгляд Лоры упал на левый нижний угол картины. — Шон, посмотри! Это работа самого Бомона — он подписался. Немного смазано, но можно рассмотреть. — Указав на подпись, она вынула картину из коробки и перевернула ее. — Ой, смотри, Шон! Сзади холст кажется старым!
Шон с улыбкой поднял брови.
— Умница! А я думал, что ты только красавица. — И он шутливо провел пальцем по ее щеке.
Лора стала рассматривать картину со всех сторон. Сзади, из-под нового белого холста, высовывались темные нитки.
— Так оно и есть. Под этим прячется еще один!
Шон осторожно снял верхний холст и восхищенно прошептал:
— Вот она! Нашла ее ты. Лора, ты просто молодец!
От радости у нее закружилась голова. Лора засмеялась и захлопала в ладоши. Вдруг ее осенило:
— Признайся, ты ведь с самого начала знал, что Рембрандт — там!
— Я это понял почти сразу, как увидел старый холст, — подтвердил Шон, доставая увеличительное стекло, и начал устанавливать лампу.
— А он подлинный?
— Готов биться об заклад, что да. Это одна из его поздних работ, судя по сюжету — и по стилю тоже. Написано очень свежо и непосредственно — возможно, это набросок к более крупной вещи.
— А зачем Бомон так ее послал? Разве это не опасно? И зачем поставил такую давнишнюю дату? И надо ли платить ему за «подарок», как он это назвал?
— Есть только один способ узнать, — сказал Шон, надев пиджак и поправив галстук. — Когда я вернусь, будет уже поздно, так что постараюсь тебя не будить.
— Ты можешь взять меня с собой и время от времени щипать, чтобы я не заснула.
— Лора… — Шон помотал было головой, но она предупредила:
— Если ты меня не возьмешь, я все равно увяжусь за тобой тайком.
— Ну ладно. Ничего страшного не случится, если ты тоже пойдешь, — сказал Шон, подумав.
Вскоре они уже сидели в двухколесном экипаже. Шон подвинулся, и их ноги случайно соприкоснулись. Он почувствовал, как Лора вздрогнула.
— Ты нервничаешь? — спросил он. — Может быть, вернемся?
Она вызывающе вскинула подбородок, и глаза у нее зажглись.
— Разумеется, нет! Ты так легко от меня не избавишься. Вспомни, кто нашел Рембрандта!
Она могла быть очень упрямой и дерзкой. Шону вдруг нестерпимо захотелось ее поцеловать, но он заставил себя не думать об этом, сосредоточившись на деле.
— Возможно, Бомон решил передать картину музею в дар. Хотя это очень странно.
Лора подняла брови.
— Может быть, у него какие-то неприятности, если он вот так, тайком, переслал тебе картину.
— Да, поистине невероятная история. Даже если бы я специально захотел тебя развлечь, то не смог бы придумать ничего подобного. Надо будет его за это поблагодарить. Тебе ведь интересно?
Наконец экипаж остановился у дома, где жил Бомон. Шон вышел, огляделся и только после этого позволил слезть Лоре.
Дом походил на другие парижские особняки, и все же что-то в нем было не так. Уже опустились сумерки, но света не зажглось ни в одном окне.
— Такое впечатление, будто здесь никого нет, — пробормотал Шон, приказав кучеру подождать. После этого они с Лорой подошли к входу и постучали. Прошло много времени, прежде чем дверь чуть-чуть приоткрылась и наружу высунулась взъерошенная седая голова.
— Это мистер и миссис Уайлдер, — сказал Шон. — Мы пришли к мсье Бомону.
Старик, казалось, удивился, но потом в его глазах появилось прежнее робкое выражение, и он распахнул дверь пошире.
— Мсье Бомон — это я. Лучше бы вы сюда не приходили.
— Мы с женой хотели отблагодарить вас, от имени музея и мистера Бартона, за щедрый дар…
— Пустяки, — перебил его Бомон. — Так, на память старому другу. Передайте Бартону привет от меня. А теперь прошу прощения. — И его взгляд испуганно забегал. — Вы же видите, я сейчас не могу принять у себя даму.
