– Я не хочу, чтобы ты делал вазэктомию, Питер.
– Сара, этого хочу я.
– Но, Питер, что будет, если изобретут лекарство? – Синие глаза Сары светились надеждой и любовью.
– Хорошо, – нежно прошептал он, обняв ее. Питер сморгнул слезы и подумал, имеют ли эти слова отношение к ней самой или Сара просто хочет, чтобы он мог когда-нибудь иметь детей, после…
Сара отстранилась и серьезно посмотрела на него.
– Питер, я никогда не отвечала за свою жизнь. Позволь мне нести ответственность за это, пожалуйста.
– За планирование рождаемости в нашей семье?
– Да.
– Идет. Но я хочу вместе с тобой ходить к доктору Вильямсу.
– Нет, Питер. Диабет – моя болезнь. Это часть меня – дружественный противник, – но я не хочу, чтобы она становилась частью нас. Я хорошо о себе позабочусь, Питер, обещаю. Но…
– Но?
– Иногда, наверное, нужно будет принимать решения. Тебе придется доверить это мне, Питер.
– А тебе придется доверить мне помощь тебе.
– Доверю. Если помощь будет мне нужна.
Питер с любовью дотронулся до бледных щек, и Сара, взяв его сильные руки в свои маленькие ладони, прошептала:
– Займись со мной любовью, Питер. Я не такая уж хрупкая.
Питер и Сара жили в личном мире любви. Питер стал яркой звездой в сверкающей галактике звезд, которые жили на Манхэттене. Одни звезды стремились быть на виду, жаждали ослепительных приемов, моря шампанского, внимания обожающей, заинтересованной прессы и поклонников, другие, как Питер, предпочитали тихое одиночество. На Манхэттене допускались оба образа жизни, к обоим относились с уважением.
– Ты счастлив? – спросила у Питера Сара, когда они отмечали вторую годовщину свадьбы в своей квартире в Гринич-Виллидж.
– Бог мой, Сара, неужели ты не знаешь, как я счастлив?
– Знаю. – Сара действительно знала, и знала, что жизнь Питера до их встречи не была счастливой и что именно поэтому он писал то, что писал. – Просто твои пьесы такие…
– Мрачные? Трагические? Настоящие?
– …Мучительные, темные, сжимающие сердце, – с ласковой улыбкой закончила Сара.
– Ван Гог писал цветы, а он не был счастливым человеком.
– Ван Гог писал измученные цветы.
– А…
– Возьми Шекспира. Трагедии, комедии…
– Ты сравниваешь меня с Шекспиром? Ты так добра ко мне! – Питер засмеялся и с любовью заглянул в ее глаза. – Ладно, Сара Дэлтон, когда-нибудь я напишу счастливую пьесу специально для тебя, про сердца, которые не разбиваются, и про цветы, которые никто не мучает. Но пока еще не могу. Это разрушит мой имидж певца мрака. Договорились?
– Договорились. Я люблю тебя, Питер.
– Ах, Сара, я тоже тебя люблю!
Питер слишком сильно любил Сару и вел молчаливую внутреннюю войну с самим собой. Он отчаянно хотел защитить ее, но он обещал, что сделает ее свободной. Сара хотела кататься на коньках, и Питер брал ее в Рокфеллеровский центр, и там, рука об руку, они катались по кругу. Потом Сара рассказала ему о девушке, с которой была знакома в Гринвичской академии, всаднице-чемпионке, о том, как та прыгала через препятствия, такая счастливая, такая свободная. И Питер, затаив дыхание и молясь, чтобы с Сарой ничего не случилось, катался вместе с ней верхом в Центральном парке. С Сарой ничего не случилось, ее бледные щеки горели румянцем, а в глазах светилось счастье.
Они собирались жить и любить друг друга вечно. Питер начал верить, что придумают лекарство… а может, их любовь и была этим лекарством…
А потом Сара заболела. Питер сразу же заметил перемену – слабость, утомляемость, напряжение в любимых глазах.
– Дорогая, как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. – Сара выдавила бодрую улыбку, но ее синие глаза на мгновение затуманились.
Питер понял, что Сара умирает и боится прибегнуть к процедурам, которые могут продлить ей жизнь, но причинят ужасную боль.
– Я люблю тебя, Сара.
– Я люблю тебя, Питер. Мне нужно…
– Что тебе нужно? – мягко спросил он. «Все, что угодно, милая. Моя жизнь, если бы я мог ее тебе отдать».
– …Мне нужно знать, что ты доверяешь мне принятие правильного решения.
– Я доверяю тебе, но разве я не могу тебе помочь?
– Ты помогаешь мне, Питер.
Сара снова чувствовала себя хорошо, но это продолжалось всего несколько недель. В их жизни появилось нечто новое – хорошие времена и плохие времена, слабые изменения, и Питер делал вид, что не замечает их, потому что знал, с каким трудом Сара борется за жизнь. Но они оба об этом знали и поэтому крепче обнимали друг друга, чаще друг к другу прикасались – почти все время.
Потом, за четыре месяца до смерти Сары, все опять изменилось. Сара выглядела чудесно. Ее энергия била через край, а глаза сияли радостью и надеждой. Она заговорила о поездке в Рим в одиночестве, и у Питера перехватило дыхание. Но Сара собиралась встретиться там с братом, и хотя Питер чувствовал, что Роб относится к нему настороженно, он ощущал родственную связь с этим человеком, который любил Сару и тоже испытывал противоречивые желания – защитить ее и дать ей свободу.
Сара вернулась из Рима невредимой и счастливой, затем провела уик-энд в Гринвиче, чтобы помириться с родителями, а потом вернулась домой, чтобы остаток своей жизни провести с ним.
– У нас будет ребенок, Питер.
– Сара?
– Уже три месяца.
– Милая… – Нет. Надо было сделать вазэктомию! Но Сара хотела отвечать за эту интимную сторону их жизни, и Питер позволил ей, но что-то пошло не так. Питер посмотрел в сияющие синие глаза Сары, увидел ее гордую улыбку и понял, что это не было ошибкой. – Ты сделала это нарочно?
– Да.
– Но, Сара. – Три года назад врач сказал им, что это огромный риск, и вот теперь… Нет.
– Я хочу, чтобы у нас был ребенок, Питер. – «Я хочу, чтобы у тебя остался наш ребенок».
– Мне нужна только ты, Сара. Это слишком большой риск.
– Питер! – Глаза Сары наполнились слезами. «Я уже недолго останусь с тобой, милый».
– Сара… – Питер крепко обнял жену и стал целовать ее волосы, чтобы скрыть бежавшие из глаз слезы.
Через несколько мгновений Сара высвободилась и нежными поцелуями вытерла эти слезы.
– Питер! Со мной все будет хорошо, и с ребенком тоже. Единственная проблема – нам вчетвером тут не поместиться! – Сара бросила ласковый взгляд на Оладью, которая следила за ними печальным понимающим взглядом, а теперь замахала хвостом, услышав знакомые веселые нотки в голосе Сары.
«Питер, притворись вместе со мной, пожалуйста».
– Не желаешь ли перебраться в пентхаус на Парк-авеню? – «Я притворюсь, дорогая. Это будут самые счастливые дни нашей жизни, нашей любви».
– Пожалуй, можно. – Сара улыбнулась и прижалась к нему, свернувшись в клубочек.
На следующий день Питер приехал из театра с новостью:
– Я решил взять несколько месяцев отпуска.
