кто это.
– Где-нибудь на солнышке, – не задержался с ответом Гарри. – С потаскухой. – И тут же добавил: – Я прошу прощения у женщин. Следствие возраста. Извините.
Послышались нервные смешки, едва сдерживаемое шикание, глухой ропот.
– Какова официальная версия? – спросила молодая служащая.
– Частные семейные обстоятельства. – Торн старался тщательно выговаривать слова. – Личные дела, не представляющие интереса для общественности.
Торн сделал паузу и вновь обратился к служащим.
– Я понимаю вашу озабоченность. Уверен, что вы обеспокоены не меньше меня. Первое, что волнует меня – прошу прощения за резкость, – это уголовная ответственность. Второе: насколько платежеспособны наши структуры? Кто может сообщить мне что-нибудь такое, чего я не знаю? – Он обвел взглядом кабинет. – Никто? Хорошо. Тогда всех вас ждет ленч в столовой. Всех, кроме юридического отдела. Если хотите сорвать куш на бирже, мой вам совет: покупайте акции «Хайлан». Цена на них явно занижена.
Последовали вымученные улыбки и смешки. Люди повалили из кабинета, и в нем остались только Торн, Ливингстон и два адвоката.
– Как все выглядит? – поинтересовался у них Торн.
– Мэтти исчез, тут все ясно, – ответил один. – Он не посылает почтовых открыток.
– А как насчет грязной игры? Что, если кто-то из его… – начал было Ливингстон.
– Забудь об этом, – оборвал его Торн.
– Но почему, Гарри?
– Потому что. Он не из тех.
Они замолчали.
– Я разговаривал со своей дочерью, она слышала, что в южном районе Нью-Йорка работают над обвинительным актом, – сообщил второй адвокат. – Она поняла так, что в нем фигурирует только Мэтти.
– Только Мэтти? – уточнил Торн. – Не сомневаюсь, что этот мелкий мерзавец будет в восторге от перспективы пойти под суд перед самыми выборами.
– Так она мне сказала, Гарри.
– Строительные группировки на юге попадают под колпак. – Торн был конкретен. – Мне почему-то кажется, что здесь мы сможем избежать такой участи. Но мне кажется также, что мы будем проходить по их делу там, и я не знаю, кого они пришпилят. Может быть, группу «Хиллсборо» как таковую; может быть, Мэтти; может быть, всех нас как корпорацию.
– В цифрах «Хиллсборо» невозможно разобраться, – заметил второй адвокат.
У Гарри мгновенно улучшилось настроение, и он рассмеялся.
– Это уж точно. Но, так или иначе, дело окажется в федеральном суде в Уинстон-Салеме. Хотелось бы выйти оттуда чистыми.
– Самая большая проблема – банк, – предупредил адвокат. – Это второй округ в Коннектикуте. Они выжмут все соки из этого банка.
– Банк, – злобно произнес Торн. Все выжидающе молчали.
– Что ж, давайте сообща подготовим пакет о несостоятельности «Хиллсборо» – предложил Торн. – Посмотрим, сможем ли мы разбить несколько сердец.
Он видел, что остальные продолжают смотреть на него выжидательно.
– Ну что я могу сказать вам? – бросил он. – Ему полюбилась игра. Он стал жертвой своих возможностей. Такое случается. И на старуху бывает проруха, как говорят на Саффолк-Даунс. Саффолк-Даунс – это ипподром, – пояснил он. – В Бостоне.
– Интересно, где он сейчас, – задумчиво произнес первый адвокат.
– Я же вам говорил, – взорвался Гарри. – Где-то на солнышке с потаскухой. И я готов отрубить свою ногу, если это не так.
– Наверное, на своей яхте, – предположил тот, который говорил о цифрах «Хиллсборо»
– Что ты имеешь в виду? – спросил Гарри – Все его яхты на месте. На реке. И его большая гонка, мы ее оплачиваем, она тоже не отменена. Вы знаете, что это был за мужик – тот, которого приводила сюда Джойс? Это как раз тот олух, которого он нанял, чтобы снять фильм об этой гонке.
– Мэтти придется нести серьезную ответственность за это, – сообщил второй адвокат.
Торн повернулся к нему.
– Серьезную? Вы видите, что он несет ее всю, адвокат. Всю, полностью.
Адвокаты ушли. Ливингстон с Торном стояли у окна и смотрели на реку.
– Ты что, даешь добро на съемку этого фильма? – спросил Ливингстон.
– Я не хочу отменять ни один из проектов Мэтью Хайлана до тех пор, пока не буду вынужден. Сохранить видимость нормального положения вещей – самое главное. Придет время, и мы рассчитаем этого киношника.
– Если хочешь знать мое мнение, – сказал Ливингстон, – нам следовало бы сровнять этот эллинг с землей. Думаю, ты так и поступишь, когда все закончится.
– Зачем же нам ровнять его с землей? – не соглашался Торн. – Мы откроем там турецкие бани.
В шикарно оборудованном клубном помещении эллинга Стрикланд сидел в кожаном кресле, пока Джойс Маннинг заказывала для него кофе у стюарда-филиппинца.
– Вы ходите под парусом? – поинтересовалась она.
– Нет. Но я умею грести.
Джойс листала журналы по парусному спорту, а Стрикланд пил кофе и обозревал развешенные всюду фотографии, запечатлевшие Хайлана в различные торжественные моменты его жизни. Вот он шкипер времен международного кубка, неизменно за штурвалом, в любую погоду, с крепко стиснутыми губами, орлиным взором – весь рожденный побеждать. На многих снимках был представлен его экипаж, пышущий здоровьем и весельем, демонстрирующий условными жестами и знаками воодушевление и дух состязательности, без которых не обходится ни одна регата.
– Могу ли я использовать что-нибудь из этого? – Стрикланд обвел рукой фотовыставку.
– Безусловно.
Потом они просматривали видеозаписи участия Хайлана в «ток-шоу», телевизионных интервью для новостей и встречах со служащими корпорации – поклонниками его спортивного таланта. Вопреки тому, что читал о нем Стрикланд, Хайлан при ближайшем рассмотрении казался вспыльчивым, косноязычным и самодовольным.
– Ни одна из этих записей не отражает его таким, каков он на самом деле, – заверила его Джойс.
Они просмотрели еще многочисленные домашние фильмы о его морских походах – вздымающиеся палубы, нависающие громады волн, паруса, готовые лопнуть под напором ветра.
– О'кей, – произнес наконец Стрикланд. – Я п… получил представление.
Она провела его вдоль речного причала, где стояло несколько лодок под брезентом, и через сам эллинг, в котором пустовали два частично закрытых слипа. Здесь пахло смолой и застоявшейся речной водой. Их шаги гулко отдавались под сводами. На стенах плясали размытые тени.
– Что, если он не победит? – спросил Стрикланд.
– Он рассчитывает на победу, – уверенно произнесла Джойс. И тут же добавила: – Но мне кажется, что он устроит все так, чтобы оказаться единственным претендентом.
Назад они шли по лужайкам.
– Единственный претендент, – вслух размышлял Стрикланд. – Хайлан против самого себя.
– Человек против морской стихии, – поправила Джойс. – Будьте же серьезны.
Стрикланд подумал, что было бы занятно получше узнать Джойс Маннинг.
Выезжая на шоссе, Стрикланд обернулся и посмотрел сверху на оставшуюся в долине штаб-квартиру «Хайлан». Спускались сумерки, и за ее небьющимися окнами зажигались огни. Последний луч солнца догорал среди голых деревьев на вершине Платтсвега. В огромном зеркале реки отражалось вечернее небо.
Отсюда это нелепое строение с его башенками казалось каким-то измученным и покинутым. Переполнявшее его отчаяние ощущалось почти физически. Стрикланд подумал, что его формы отразили
