– Смотри, не глотай ее. Нет, нет, нет!
– Эй, – не выдержал Фанелли, – Сильвия, ну сколько можно?
– Да, – обиженно отозвалась Сильвия, – да, да. Его никогда не бывает дома, – она обращалась к Стрикланду. – А когда он появляется, мы должны отправляться на все четыре стороны.
Когда Сильвия с малышом отправилась в парк, Стрикланд подлил всем еще выпивку.
– Вопрос вот в чем, – обратился он к ним, – может ли тот парень победить?
Фанелли с Кроуфордом обменялись быстрыми взглядами, и каждый из них сделал глоток.
– Он жулик, – убежденно произнес Фанелли и взглянул на них так, будто собирался отстаивать сказанное кулаками. – Вот кто он такой.
– Я бы не стал утверждать, что он не может победить. – Кроуфорд говорил с тем северо-восточным акцентом, который так нравился Стрикланду. Ему оставалось только уповать на то, что диктофон не подведет его.
– Нет, – воскликнул Фанелли. – Он всего-навсего дутый артист.
Кроуфорд пожал плечами.
– Эй, – упорствовал Фанелли, – да брось ты. Браун? Ни в жизнь он не победит.
– Все может быть, – стоял на своем Кроуфорд. Фанелли презрительно оттопырил губу.
– Почему вы так считаете? – спросил Стрикланд у Кроуфорда.
– Мне кажется, он на самом деле жаждет победить. Я хочу сказать, что ни на что другое он не согласен.
– Черт тебя побери, приятель, – тянул свое Фанелли. – Да он же слабак.
Кроуфорд снова пожал плечами. Фанелли повернулся к Стрикланду, взывая к его разуму.
– Он сопляк. – Фанелли так разошелся, что даже сорвался на визг. – Этот паршивый торгаш даже торговать толком не умеет. Вот что я слышал. Я слышал, что это Гарри Торн проталкивает парня на эту гонку. А Гарри Торн сам ни ухом, ни рылом в парусном спорте. Гарри Торн начинал в стекольном бизнесе. И в итоге ни черта не разбирается ни в том и ни в этом.
– Он похож на плохого офицера. – Кроуфорд изъяснялся спокойно. – Браун, то бишь. Ура, вперед, победим или умрем. Оказавшись под таким, не обрадуешься. Вот какая чушь собачья. Иногда такие побеждают, иногда – умирают. И тебя тащат с собой погибнуть.
– Вы говорите так, словно имеете опыт, – предположил Стрикланд.
– Имею, – подтвердил Кроуфорд.
– Знаете, в чем дело? – не унимался Фанелли. – Просто им надо сделать рекламу этой лодке. Этому куску дерьма.
– Куску дерьма? – заинтересовался Стрикланд. – Это вы о его лодке?
– Оставь лодку в покое, – одернул приятеля Кроуфорд.
Фанелли виновато замолчал. Сложив руки на груди, он закатил глаза и бормотал что-то про себя, всем своим видом показывая, что знает гораздо больше, чем может сказать.
– При небольшом везении, – заметил Кроуфорд, – он может провести гонку.
– Торн подкладывает ему свинью, – высказался Фанелли.
– Ладно, – примирительно проговорил Кроуфорд, – они хотят продавать лодки, пусть продают. Если он победит, мы увидим его на картинках.
Фанелли передернуло от отвращения.
– Что касается меня, то я тоже считал его слабаком, – продолжал Кроуфорд. – Но с тех пор как мы сходили в море, я в этом не так уверен. Вообще-то с ним вечно что-то происходит. Если на палубе будет лужа, он обязательно в нее сядет. Но ему может и повезти.
Фанелли был задет за живое и сдерживаться больше не мог.
– Черт с тобой! Ты хочешь пари? Я ставлю.
– Сколько? – спросил Кроуфорд.
– Пятнадцать против одного.
Стрикланду оставалось только радоваться, что разговор принял такой оборот.
Кроуфорд помолчал немного.
– Знаешь что, – проговорил он. – Держу пари, что он либо победит, либо умрет. В обоих этих случаях ты платишь мне. Если он сходит с круга или притащится последним, я плачу тебе. Ставлю десять против одного.
Фанелли уставился в небо, словно на него напал столбняк.
– А, чтоб ты провалился, – выкрикнул он, и они ударили по рукам. – Вы свидетель, – сказал Фанелли Стрикланду.
– Вне всякого сомнения, – подтвердил Стрикланд.
25
Воскресным днем, когда над верфью стояла тишина, Браун оторвался от своих занятий и увидел на причале рядом с «Ноной» специалиста по общественному мнению Даффи.
– Подобные плавания всегда проходят плохо, – предупредил его Даффи.
– Кто это сказал?
– Так говорится вообще, – пояснил Даффи. – Это морская поговорка.
– Кто говорит, что оно прошло плохо?
– Я просто пошутил, – пошел на попятный Даффи. – Но все равно ты должен мне интервью. Энн сказала, что ты здесь.
– Извини, – сказал Браун. – Не сегодня.
– Но как же так, дорогой мой, ты же должен побеседовать со мной когда-нибудь. Мне же надо с чем-то работать.
– Не сегодня, Даффи.
– Должен сказать, Оуэн, что так не предполагалось. Мыслилось, что мы должны сделать тебе такую рекламу, какую только возможно.
– Я знаю, – согласился Браун. – Как-нибудь я найду для этого время.
Даффи изучающе посмотрел на него и кивнул в сторону скамейки в конце причала.
– Давай пройдем туда, Оуэн.
Браун прошел за ним к скамье, и они сели.
– С тобой все в порядке? Это не для печати. Я хочу сказать, без дураков.
– У меня все отлично.
– Ты такой янки, приятель. Я совершенно не могу взять в толк, что у тебя на уме. Мне кажется, что этого не знает даже твоя жена. А уж кому как не ей знать.
– На самом деле я не янки, Даффи. Мои родители были иммигрантами, как и твои.
– Ты не шутишь? А откуда?
– Из Англии.
Даффи загоготал:
– Это не иммиграция, Оуэн. Это колонизация. Я хочу сказать, что ты же вырос на северном побережье Лонг-Айленда. Ходил в фессенденскую школу. Разве этого не достаточно?
– Я вырос в поместье Джона Иго, – пояснил Браун. – Как раз там-то я и научился ходить под парусом. Мой отец фактически был слугой. О матери я могу сказать это точно.
– Но ты же учился в Фессендене.
– У мистера Иго не было сыновей. Он ошибочно считал, что мой отец любил и боготворил его. Поэтому он хотел, чтобы я оказался там. Я пошел в Фессенден, чтобы не обидеть мистера Иго. В Аннаполис я пошел, чтобы не обидеть своего отца.
– Вот как! – воскликнул Даффи.
– Мистер Иго полагал, что его род происходит из Глостершира. Может быть, так оно и было. Во всяком случае, вся его прислуга была оттуда. Все его мастеровые, конюхи. По этой же причине он нанял и моих родителей.
– Они живы?
Браун покачал годовой.
– Мой отец рос в непьющей семье и к сорока годам спился. Мать умерла совсем молодой.
