Поднимаясь вместе с Колином по лестнице на второй этаж его дома, Алекс подумала, что сейчас он напоминает ей подростка, впервые пригласившего к себе домой девушку, когда родителей нет дома. Любовь, желание и веселье переполняли ее, но она понимала, что не стоит подшучивать над Колином, потому что это может ранить его самолюбие. А ей никоим образом не хотелось портить такой прекрасный вечер.
Когда они пришли на террасу и Колин обернулся и посмотрел на нее, в ее глазах уже не было веселья – только любовь и желание. Некоторое время ни один из них не шевелился. В тусклом свете умирающего дня они просто стояли и смотрели друг на друга. Их окутывала тишина, нарушаемая лишь шумом прибоя.
– Ну вот мы и пришли, – наконец пробормотал Колин.
– Да... пришли.
Он бросил взгляд на темнеющее небо.
– Звезд еще нет.
– Нет. – Алекс сделала шаг ему навстречу. Она знала, что они оба хотят одного – наконец-то быть вместе.
– Что же в таком случае мы будем делать?
Легкая, нежная улыбка тронула уголки губ Алекс. Сейчас, глядя на его открытое лицо, она не понимала, каким образом могла думать о нем, как о суровом, жестком, неприступном человеке. В эти мгновения все, что он чувствовал – волнение, смятение, желание, – открыто отражалось в его чертах.
Как она близка, как желанна, думал Колин, вдыхая запах ее кожи, любуясь призывным блеском кошачьих глаз. Свет из окна гостиной играл на ее волосах, и ему захотелось зарыться в них лицом, ощутить их шелковистую мягкость.
– Колин, – услышал он сквозь затуманивающееся сознание ее низкий хрипловатый призыв. – Поцелуй меня, любимый. Пожалуйста. Ведь ты тоже этого хочешь, правда?
– Да... – Внезапно все вокруг растворилось, исчезло, растаяло, остался только ласковый свет ее глаз, нежность манящих губ, золотистое сияние волос, и это целиком заполнило его мысли и чувства.
Словно во сне, он поднял руку и коснулся ее щеки. Алекс увидела, как его глаза вспыхнули синим пламенем. Кончиками пальцев он нежно и бережно ласкал ее лицо, словно стараясь запечатлеть в памяти каждую черточку, каждый штрих.
Алекс почувствовала, как ее тело загорается в ответ на эти прикосновения. Жар разливался прямо под кожей, желание растекалось по жилам, и не было сил противиться ему.
Все, чего ей хотелось, она видела в его глазах, слышала в биении его сердца. Обхватив лицо мужчины ладонями, она потянулась к нему и прижалась к его губам своими. И, когда их губы слились, она почувствовала, каким прерывистым стало его дыхание.
Чуть подрагивающие пальцы Алекс с наслаждением погрузились в его густые шелковистые волосы, потом вновь принялись гладить его лицо, шею, плечи. Их поцелуй становился глубже, а она прижималась к нему все теснее, предлагая ему себя не словами, а языком тела.
Поцелуй все длился, а они никак не могли насытиться друг другом. Не отрываясь от губ Алекс, он наконец дал волю рукам, и они начали с нежностью и нетерпением ласкать ее плечи, руки, талию, бедра. Легкими движениями эти руки гладили ее спину, потом скользнули к напрягшимся холмикам груди.
Горячая волна наслаждения захлестнула Алекс. Она ощутила слабость в коленях и, если бы Колин не держал ее так крепко, непременно упала бы к его ногам.
Оторвавшись от его рта, она со страстной мольбой прошептала его имя и прижалась горячими губами к твердому подбородку.
Слишком долго сдерживаемые чувства и желания Колина наконец освободились от оков. Словно река, прорвавшаяся сквозь плотину, страсть обрушилась на него, вынесла на поверхность и бросила в объятия всепоглощающей нежности. И эта нежность перетекала в тело Алекс через его руки, губы, глаза.
Ищущие мужские ладони исследовали каждый изгиб и впадинку спины, затем опустились вниз и замерли на упругой округлости бедер.
Один бесконечный поцелуй сменял другой, и Колин чувствовал, как каждая его клеточка наполняется ощущениями Алекс, а она наполняется им, словно они растворяются друг в друге. Горячие губы проложили влажную дорожку вдоль изгиба шеи, задержавшись во впадинке у основания горла. От острого наслаждения Алекс вцепилась пальцами в его плечи, и он услышал, как у нее вырвался короткий полувздох-полувсхлип.
Словно в забытьи, Алекс ощущала его нежно-настойчивые ласки, упивалась ими, отвечая поцелуем на поцелуй, прикосновением на прикосновение. Внезапно она почувствовала, что спина ее уперлась во что-то твердое, и в ту же секунду сильные руки с легкостью приподняли ее и усадили на широкие перила террасы.
Под непрерывными мужскими ласками грудь ее отяжелела, соски затвердели, натягивая тонкую ткань, и она изогнулась под его ладонью, продляя наслаждение.
Вцепившись в край перил так, что побелели пальцы, Алекс почувствовала, как руки Колина оставили ее грудь и, опережая ее возглас протеста, заскользили вниз по ее телу, ногам, поднимая подол платья, и решительно и требовательно развели ее колени в сторону.
Со сводящей с ума медлительностью его пальцы двинулись от колен вверх по атласной поверхности бедер, и от этого скользящего трения кожи о кожу внутри Алекс вспыхнуло неукротимое пламя. Она не смогла сдержать громкий стон наслаждения.
– Так хорошо? – прошептал Колин, кончиками пальцев лаская ее горячую плоть.
– Да... – выдохнула Алекс. – Пожалуйста... еще... – Она изогнулась, откинулась назад и застонала, когда настойчивые мужские пальцы нашли наконец то, что искали.
– Только не останавливайся, – прохрипела она, уверенная, что умрет, если только это сейчас прекратится.
Но Колин и не думал останавливаться. Он с упоением и каким-то благоговением наблюдал, как тело женщины извивается и тает под его прикосновениями. Голова ее запрокинулась, ресницы, темными веерами лежавшие на порозовевших от страсти щеках, чуть подрагивали. Он безошибочно угадал, когда она достигла пика наслаждения. Задрожав, изогнулась в экстазе, а потом обмякла в его руках, ослабевшая, обессиленная.
Колин услышал, как из ее груди вырвался протяжный прерывистый вздох, потом всхлип. Он чуть отстранился и заглянул ей в лицо. На ресницах Алекс блестели слезы.
– Ох, девочка моя. Ты плачешь? Я сделал тебе больно? Прости.
Она улыбнулась дрожащей улыбкой.
– Нет, любимый, ты не сделал мне больно. Ты сделал меня счастливой. Разве ты никогда не слышал, что люди могут плакать от счастья?
Он облегченно выдохнул и улыбнулся, затем, поцеловав ее долгим и нежным поцелуем, бережно обнял и поставил на пол.
– Ты только не отпускай меня, ладно?
– Никогда! – горячо поклялся Колин.
Она обвила его руками, уткнулась носом ему в шею, но через пару мгновений снова подняла на него глаза, которые сияли так ярко, что он едва не ослеп.
– Я никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Ты мне веришь? Я даже не представляла, что такое может быть со мной. Я... как будто всю жизнь ждала этого... ждала тебя.
На этот раз ее искренность не смутила его, а вознесла до небес. Прижимая ее к себе с пылкой нежностью, он внезапно понял одну очень важную истину, которая прежде всегда ускользала от него: дарить наслаждение – это такое же счастье, как и получать его. Он не знал, что ждет их в будущем и есть ли у них это будущее, но в одном был совершенно уверен: сейчас ему не нужно ничего, кроме наслаждения держать ее в своих объятиях, любить ее. Но что, если вдруг она возненавидит его, узнав правду?
– Возможно, мы совершаем самую большую ошибку в своей жизни, – сказал он.
Ошибку? О чем он говорит? – недоумевала Алекс, вглядываясь в его неясные черты. Неужели он все еще боится того, что происходит между ними? Боится их взаимных чувств? Или чувств вообще?
Ее собственные сомнения в правильности происходящего давно исчезли, если были вообще. Она готова была идти за ним куда угодно – хоть в огонь, хоть в омут. Только один человек до встречи с Колином
