— И что?
— Ох, Филип…
Внезапно Джесс расплакалась. Ей очень хотелось сказать хоть что-то, лишь бы Филип не догадался, что по ее щекам текут слезы.
— Джесс! С вами все в порядке?
Поздно. Она всхлипнула.
— Простите меня, Филип. Я не хотела…
— Джесс, в чем дело?
Она рассказала ему обо всем — об отце Ричарда, о том, что не видела ни Ричарда, ни Мелани, дочери мистера Брэдли. И еще Джесс призналась, что она в полной растерянности. После чего извинилась за слезы.
— Не извиняйтесь за свои чувства, — не по годам рассудительно сказал Филип. — Ваша подруга Джинни с вами?
— Да, но у нее самой сейчас тяжелая полоса. Я надеялась, что путешествие отвлечет ее, но сейчас не знаю, что мне делать…
— Вы не думали поговорить с отцом Ричарда?
— Филип, боюсь, у меня не хватит силы воли. Похоже, он неплохой человек. Его старшая дочь Карен немного странная. А старик явно очень любит своих детей. Особенно Мелани. Не хотелось бы огорчать его. Лучше, чтобы все это осталось между мной и Ричардом.
— Я к вам приеду, — вдруг заявил Филип.
— Что?!
— Я сказал, что приеду в Вайнард. Джесс, понимаете, у вас сейчас настоящий стресс. Чтобы получить ответы на вопросы, вам нужна решимость. Или друг, который действовал бы вместо вас.
— Но, Филип…
— Я буду в субботу. Когда отходит паром?
— Я ехала на том, что отходит от Вудс-Хоул в два тридцать. Но расписания не знаю. В воскресенье праздник, День поминовения…
— Хорошо, я разберусь на месте. Позвоню, если что-то изменится.
— Филип… Спасибо вам.
— Не благодарите.
Джесс положила трубку и вытерла слезы. Она была рада, что позвонила.
Филип не мог выехать в Вайнард немедленно. Он знал, что Николь рассердится: семестр закончился, и она свободна до следующей недели, когда начинается летняя сессия. Филип обещал съездить с ней в Хэмптон и провести там выходные. Эта вылазка стала бы их первым настоящим свиданием — без осточертевших библиотечных залов, без необходимости спешить на деловые встречи по требованию Джозефа… И самое замечательное — Джозеф уже знает, что Филип собирается уехать из Нью-Йорка с Николь, поэтому ему не придется рассказывать про Джесс и про Вайнард. Джозефу не должно быть никакого дела до того, как его брат проводит свободное время.
Филип накинул пиджак, взял «дипломат» и вышел из офиса.
К счастью, такси долго ловить не пришлось. Усевшись, Филип назвал водителю адрес Николь. Через несколько минут его осенила счастливая мысль: почему бы не пригласить Николь в Вайнард вместо Хэмптона? Ей скорее всего безразлично. Так что свидание отменять не придется. Не исключено, что Николь даже окажется полезна в поисках ребенка Джесс.
А что? Между ними возникнет что-то еще, кроме секса, совместных обедов и разговоров об экзаменах и законах. Филип будет с ней откровенен, расскажет ей о Пи-Джей и о том, как много она для него значила.
Он выглянул в окно и улыбнулся. Что ж, их отношения продвинутся дальше и укрепятся. Появится шанс, что Николь — это надолго.
— Я не хочу в Вайнард, — отрезала Николь. — Я хочу в Хэмптон. Ты мне обещал.
Хуже всего было то, что Филип все ей рассказал о Джесс, о Пи-Джей, о том, как необходимо помочь подруге матери.
Однако его доводы не произвели впечатления на Николь. Должно быть, она не поняла.
— Николь, все это крайне важно для меня, — повторил Филип. — Я думал, ты будешь рада.
— Я и была рада. Когда ты обещал мне Хэмптон. А помогать кому-то искать ребенка, брошенного тридцать лет назад, у меня нет желания.
— Прости. — Филип запустил пальцы в шевелюру. — Я считал, ты хочешь посвятить себя защите интересов детей. Считал, такие дела не должны оставлять тебя равнодушной.
Николь пожала плечами и отвернулась. Потом подошла к постели и села. Филип оглядел просторную квадратную комнату и вдруг разозлился от того, что здесь нет даже стульев и присесть можно разве что на кровать или на груду книг на полу.
— Я устала. — Николь стянула с себя майку, обнажив маленькие, упругие груди. — То, о чем, ты говоришь, — это не отдых, а работа.
Филип подошел к окну, опасаясь, как бы вожделение не помешало ему исполнить то дело, на что он твердо решился.
— Но…
Филип повернул голову и увидел, что Николь сбросила джинсы и осталась в одних тонких трусиках, шелковистых, бледно-лиловых…
— Из-за этой женщины у тебя вышла стычка с Джозефом? Николь послюнявила палец и провела им вокруг быстро твердеющего соска.
Филип прекрасно понимал, что его соблазняют, и все-таки не мог не наблюдать за Николь. И уже ощущал напряжение внизу живота…
— Мы с Джозефом не всегда одинаково смотрим на мир, — спокойно ответил он.
Она сунула одну руку в трусики и оттянула резинку, открыв курчавые волосы, блестящие, зовущие. Потом погладила себя, и Филип рванулся вперед, страстно желая схватить Николь, ткнуться лицом в манящее тепло, коснуться языком ее кожи…
Она вдруг забросила одну ногу на кровать и обхватила колено руками.
— Если ты не хочешь ехать со мной в Хэмптон, я поеду с кем-нибудь еще. Филип, мне надо отдохнуть.
Он вытер внезапно вспотевший лоб.
— В Вайнарде ты отлично отдохнешь.
— А ты будешь проводить время с климактерической дамой, роясь в ее далеком прошлом?
Его пыл остыл.
— Николь, это нечестно. Ты не знаешь Джесс.
Она спустила ногу с кровати и подошла к нему. Его окутал ее запах. Взяв его за руки, Николь прижала их к своей груди.
— Филип, я хочу быть с тобой. И два дня заниматься любовью.
В его ладони уперлись твердые соски. Он заглянул ей в глаза. И опять Филипа обдало жаром. Ни разу еще Николь не говорила таких слов. Два дня заниматься любовью. До сих пор она относилась к занятиям любовью как к чему-то обыденному, вела себя так, будто исполняла необходимый ритуал.
Пальцы Филипа начали мять ее груди. Николь выгнула спину и засмеялась.
— Кстати, — прошептала она, — ты этой женщине ничего не должен. Ты сам сказал, что она не заплатит тебе.
Руки Филипа замерли. Он опустил их и отступил назад.
— Николь, все-таки ты чего-то не понимаешь. Джесс для меня очень много значит. Если бы не она, я никогда не встретил бы родную мать.
Николь прищурилась.
— Выходит, по десятибалльной шкале она проходит как десять, а я болтаюсь в районе пятерки.
Она подошла к постели и натянула майку.
— Так вот оно что? — тихо сказал Филип. — Ты согласна помогать детям только тогда, когда в дело
