Он не сказал, что лучше всего, по его мнению, прилететь в Лос-Анджелес, выследить негодяя и столкнуть его, красный «порше» со скалы.
— Мне ясно одно: вы не должны давать Брэду денег. Шантажисты не останавливаются. Он будет тянуть с вас еще и еще. А если обратиться в полицию?
— И вся история немедленно окажется в газетах.
— Верно. А что Джинни намерена предпринять?
— Убить его. У нее все просто.
— А ты?
Лайза на миг закрыла глаза.
— Я хочу только, чтобы все поскорее закончилось. Не могу передать, как стыжусь того, что с ним связалась. Он даже не мой тип мужчин. Брэд — блестящий и наглый. Наверное, мне тогда просто был очень нужен мужчина. А он оказался рядом.
В эту минуту Лайза была не голливудской звездой, а усталой и напуганной женщиной, простой американкой в футболке и шортах, которая доверилась дурному человеку и теперь вынуждена дорого за это платить. Филип обнял ее за плечи.
— Ничего, Лайза. Мы что-нибудь придумаем.
Он понятия не имел, как поступить, но твердо знал, что хочет помочь. И к чертям все надежды, которые возлагают на него дома.
Несколько минут они шли в молчании, потом Лайза указала вперед:
— Похоже, это и есть школа. Мы у цели.
Филип улыбнулся и внезапно подумал: «Пошла бы сейчас с нами Пи-Джей, если бы была жива? Наверное, она и сейчас с нами. Наверное, это ее дух дает мне силы».
— Что, заходим?
— За мной! — И, воодушевленный, Филип пружинящей походкой поднялся на крыльцо.
Эта школа ничем не напоминала ту, которую Филип посещал в Ферфилде — новенькую, сверкающую, с чистыми окнами и отделанными под старину коридорами. Словом, ферфилдская школа, своим видом оправдывала расходы налогоплательщиков, увеличивающиеся из года в год. Лайза же отметила, что ее школа в Нью-Джерси была похожа на эту: такая же старая и темная. И если прислушаться, то можно услышать в коридорах голоса детей множества поколений.
В канцелярии их встретила пожилая и весьма неприветливая женщина.
— Мы бы хотели встретиться с Мелани… — Филип умолк, внезапно сообразив, что не знает ее фамилии. — Ох, черт! Вылетела из головы ее новая фамилия. В девичестве она была Брэдли. У нее есть дочка Сара.
Он широко улыбнулся, стараясь продемонстрировать полную искренность.
— Это Мелани Гэллоуэй, — сказала секретарша. — У нее сейчас урок. Боюсь, миссис Гэллоуэй нельзя отрывать от работы.
Лайза сделала шаг вперед.
— Мы готовы подождать в коридоре. Скажите, в каком она классе?
Суровая женщина покачала головой.
— Извините. В коридор посторонним нельзя. Это школа. Мы обязаны заботиться о безопасности детей.
Филип подумал, что в молодости эта женщина, судя по ее манерам, служила в национальной гвардии.
— Мы — друзья Мелани по колледжу, — солгал он и взял Лайзу за руку. Мысли его тут же смешались. — Мы приехали на остров, чтобы провести здесь медовый месяц, и очень хотели бы встретиться со старой знакомой.
Женщина, казалось, задумалась.
— Ладно, подождите здесь. Я сообщу ей о вашем приходе. Ее дочка сломала ногу, так что она на этой неделе работает только полдня. Урок закончится через двадцать минут.
Филип посмотрел на Лайзу. Та кивнула.
— Назовите, пожалуйста, ваши имена, — попросила женщина и взяла со стола ручку.
— Имена? — переспросил Филип.
Секретарша взглянула на него поверх очков:
— Ну да. У вас, полагаю, есть имена?
Лайза засмеялась:
— Знаете, мы хотели бы сделать Мелани сюрприз. Может, нам лучше подождать на крыльце?
— Как вам угодно. Вы ее сразу узнаете. Мелани Гэллоуэй совсем не изменилась с тех пор, как сама здесь училась.
Филип не сказал, что они не узнают Мелани, если она хоть чуть-чуть изменилась с тех пор, как лежала в колыбели в «Ларчвуд-Холле».
Лайза присела на ступеньку и уткнулась лицом в ладони.
— Дохлый номер, — сказала она. — Мы ее не узнаем.
— Почему? Узнаем.
— Каким образом? Полагаешь, она как две капли воды похожа на Джесс?
— Нет, просто здесь не так много женщин наших лет с маленькими девочками на костылях.
Лайза улыбнулась:
— Вы удивительно умны, господин юрисконсульт.
Филип отвернулся, чтобы Лайза не заметила, как он покраснел. Он не упомянул о том, что именно так Джесс узнала Мелани. Пусть Лайза думает, будто он на редкость умен.
Он улыбался безмятежному солнечному дню, желая сохранить это ощущение навеки и сожалея только о том, что не может сейчас обнять Пи-Джей и поблагодарить ее за то, что она дала ему жизнь.
— А ты когда-нибудь интересовался отцом? — вдруг спросила Лайза.
— Родным?
— Ну да.
— Пи-Джей говорила, что моим отцом был парень, с которым она дружила в колледже. Он потом отрицал… свою причастность к моему появлению на свет.
Однажды в Центральном парке Пи-Джей рассказала ему про Фрэнка; тогда был такой же солнечный день. С тех пор Филип никогда не стремился познакомиться с этим типом.
Он посмотрел на Лайзу.
— А ты?
Она расхохоталась:
— Долгая история. Как-нибудь потом тебе расскажу. Я только что подумала, как повезло Мелани: она узнает обоих родителей.
Дверь школы распахнулась, и на крыльцо выбежали дети. Лайза встала и подошла ближе к Филипу. Они всматривались в толпу детей, стараясь не пропустить девочку на костылях. И ее заботливую маму.
Но ни костылей, ни гипса они так и не заметили.
Наконец дверь школы закрылась за последним учеником. Филип и Лайза переглянулись.
— Может, ее дочь сегодня не пришла в школу, — предположила Лайза, — а на Мелани мы просто не обратили внимания.
— Возможно, — согласился Филип.
Сейчас он не казался себе на редкость умным и очень смутился, поскольку Лайза стала свидетельницей его поражения.
Карен не могла этого допустить.
Она спряталась за старым дубом на другой стороне улицы. Эти двое разглядывали толпу детей и учителей. Несомненно, они высматривают Мелани. И Сару.
Но Карен им помешает. Мелани узнает обо врем от Джесс и Ричарда, а не от двух молодых хлыщей, не имеющих к ней отношения. И не от толстухи Джинни, которая пустила в ход свои увядающие прелести, чтобы вытянуть какие-нибудь сведения из одинокого старика. От этих Мелли ничего не узнает. Джесс и Ричард будут добрее. Они пощадят чувства Мелли: для нее легче услышать правду из их уст.
