владельца. Пул притворялся мертвым, чтобы парень не выстрелил. Глаза его были закрыты, но он ясно видел перед собой лицо мальчишки – жесткие черные волосы падали на широкий, без единой морщинки лоб. Черные глаза и маленький, почти безгубый рот настолько лишены были всякого выражения, что лицо выглядело почти безмятежным. Когда ствол ружья больно уперся в шею Майкла, тот судорожно задергал головой, надеясь, что движения его будут вполне сносной имитацией предсмертной агонии. Он не мог умереть – он был отцом и обязан был жить. Над лицом Майкла вились огромные слепни. Ружье перестало упираться в шею. Капелька пота медленно стекала со лба. Одно из этих мерзких насекомых опустилось на губу Майкла. Вьетнамец не двигался. Если ничто не отвлечет его внимания, Пулу предстоит умереть. Жизнь его оборвется, и он так никогда и не увидит своего сына – мальчика по имени Роберт. Майкл чувствовал огромную любовь к сыну, которого никогда не видел. Другим, не менее ясным и отчетливым ощущением было предчувствие того, что вьетнамец вот-вот разнесет на куски его череп, разбрызгав мозги по этому грязному полю, усеянному трупами его убитых товарищей.

Но выстрела не последовало. Вместо этого еще один слепень ударился с лету о потную щеку Майкла и, прежде чем впиться в нее, долго расправлял крылышки и почесывал лапки. Потом Пул услышал какой-то странный лязг, как будто некий металлический предмет доставали из футляра. Пул почувствовал, что парнишка опускается около него на колени. Маленькая, похожая на женскую, ручка вдавила его голову в землю и потянулась к уху: видимо, имитация смерти была настолько успешной, что юноша захотел отрезать ухо Майкла в качестве трофея. Совершенно непроизвольно глаза Майкла широко раскрылись и встретились с пустыми черными глазами вьетнамского солдата. Тот тяжело дышал. И тут в воздухе почему-то запахло рыбой с соусом.

Пул подскочил на постели в гостиничном номере, и вьетнамский солдат исчез. Звонил телефон. Пул вновь, уже в который раз, вынужден был вспомнить, что сына его давно нет в живых. Вместе с вьетнамцем исчезли трупы и назойливые насекомые.

Майкл потянулся к телефону.

– Майкл? – спросили на другом конце провода. Пул обернулся, оглядел бледные, пастельного тона обои и репродукцию, изображавшую туманный китайский пейзаж, висевшую над кроватью, и только тут почувствовал, что дыхание его начинает потихоньку восстанавливаться.

– Это Майкл Пул, – произнес он в трубку.

– Мики! Как дела? Голос у тебя, признаться, какой-то странный. – Пул узнал наконец голос Конора Линклейтера, который, отвернувшись от трубки, сообщал в этот момент остальным:

– Эй, я дозвонился до него. Майкл в своем номере. Помните, ведь я же говорил, что Майкл наверняка окажется у себя.

Затем Конор снова заговорил, обращаясь на сей раз к Майклу:

– Эй, парень, а ты получил нашу записку? Майкл вспомнил, что разговоры с Конором Линклейтером всегда отличались особой сумбурностью.

– Кажется, нет, – ответил Майкл на вопрос Конора. – Когда вы приехали?

Взглянув на часы, Майкл обнаружил, что проспал всего полчаса.

– Приехали мы в четыре тридцать и сразу же тебе позвонили, сперва нам ответили, что в отеле нет таких, но Пумо заставил посмотреть еще раз, после чего девица сказала, что в принципе ты здесь, но телефон в номере не отвечает. Как же получилось, что ты не ответил на наше послание?

– Я ходил к Мемориалу, – сказал Пул. – Вернулся около пяти. Вы разбудили меня посредине одного из самых жутких кошмаров.

Конор не распрощался, не положил трубку, очень мягко, отчетливо выговаривая каждое слово, он произнес:

– Да, парень, голос твой звучит так, будто ты и сейчас еще во власти кошмара.

Рука, хватающая его ухо, земля, липкая от крови. Память вновь воскресила картину поля боя, усталых, измученных людей, в неярком утреннем свете таскающих трупы к вертолетам. У большинства тел – красные дыры на месте ушей.

– Думаю, я побывал во сне в Долине Дракона, – сказал Майкл, только сейчас поняв, что же это было.

– Успокойся. Мы уже идем. – Конор Линклейтер положил трубку.

В ванной Пул плеснул себе в лицо водой, небрежно промокнул щеки полотенцем и стал внимательно изучать себя в зеркале. Несмотря на то, что немного поспал, выглядел он бледным и усталым. На полочке рядом с зубной щеткой лежала прозрачная коробочка с витаминами. Майкл достал и проглотил таблетку.

Прежде чем отправиться к автомату со льдом, Майкл набрал номер для сообщений.

Мужчина, ответивший на звонок, сказал, что для Пула оставлено Два послания, на одном стоит время три пятьдесят пять и оно начинается словами: “Пыталась перезвонить...”

– Я получил его у портье, – сказал Майкл.

– Другое получено в четыре пятьдесят: “Мы только что приехали. Где ты? Позвони в номер тысяча триста пятнадцать, когда вернешься”. Подпись – “Гарри”.

Они звонили, когда Майкл был еще внизу, в холле.

2

Майкл Пул ходил взад-вперед между дверью и окном, выходящим на стоянку. Каждый раз, подходя к двери, он останавливался и прислушивался. Мимо официанты провозили тележки с ужином, слышен был скрип лифтов. Вот лифт остановился на его этаже. Майкл открыл дверь и выглянул в коридор. По коридору шли худощавый седоволосый мужчина в белой рубашке и синем костюме, на кармане которого красовалась табличка с именем, а в нескольких шагах позади него – высокая блондинка в сером фланелевом костюме и пестром шотландском шейном платке. Пул закрыл дверь. Было слышно, как мужчина звенит ключами около одного из соседних номеров. Пул опять подошел к окну и посмотрел на стоянку. С полдюжины мужчин в разношерстной военной форме с банками пива устроились на капотах и багажниках нескольких автомобилей. Похоже, они пели. Майкл вновь подошел к двери и стал ждать. И снова выглянул в коридор, как только открылись двери лифта.

Показалась долговязая фигура Гарри Биверса. Рядом шел Конор Линклейтер, за ними – выглядевший довольно усталым Тино Пумо.

Конор первым заметил Майкла и отсалютовал ему сжатой в кулак рукой:

– Мики, малыш!

Конор Линклейтер был чисто выбрит, и его рыжеватые волосы были коротко подстрижены, почти как у панка. Не то что в последний раз, когда Майкл видел Конора. Как правило, Конор Линклейтер носил мешковатые синие джинсы и хлопчатобумажные рубашки, но в этот раз он всерьез позаботился о своем гардеробе – ему удалось раздобыть где-то черную футболку, на которой неровными желтыми буквами было намалевано: “Эйджент Оранж”. Поверх футболки – широкий черный жилет с огромным количеством карманов, прошитый белыми нитками. На черных брюках – глубокие мятые складки.

– Конор, ты выглядишь восхитительно! – распахнув другу объятия, Майкл вышел в коридор. Конор был ниже него примерно на полфута, он обнял Майкла за талию и крепко прижал друга к себе.

– Боже! – пробормотал он где-то в районе подбородка Майкла и шутливо добавил: – Ну что за потрясающее зрелище для моих несчастных глаз!

Все улыбнулись этой фразе, такой типичной для Конора. Гарри Биверс, источающий запах дорогого одеколона, тоже неловко обнял Пула.

– Мои “несчастные глаза” тоже рады тебя видеть, – прошептал он на ухо Майклу, задев его уголком “дипломата”. Слегка отстранившись, Пул насладился в полной мере зрелищем прекрасно вычищенных и ухоженных зубов Майкла.

Тино Пумо во время этой сцены ходил туда-сюда перед дверью номера, свирепо улыбаясь в огромные усищи.

– Ты спал? – спросил Пумо. – Ты не получил наше послание?

– Расстреляйте меня, – предложил Майкл. Конор и Гарри разжали наконец объятия и направились в номер. Тино стоял перед другом, глядя на носки своих ботинок, как Том Сойер перед тетушкой Полли.

– О, Мики, я тоже хочу обнять тебя, – произнес он наконец. – Так приятно снова увидеть тебя, старина.

Вы читаете Коко
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×