все еще оставался заградительный огонь, т.е. стрельба по площадям, связанная с большим расходом боеприпасов. Объяснение этому простое: во-первых, несмотря на достаточно большое число зенитных прожекторов, размеры создаваемой ими световой зоны не обеспечивали необходимого светового упреждения для прицельной стрельбы зенитной артиллерии по захваченным прожекторами самолетам; во- вторых, стрельба по ненаблюдаемой цели по данным станций орудийной наводки до сих пор была освоена плохо. Складывается впечатление, что командование корпусного района ПВО готовилось только к отражению дневных налетов, по принципу «не вижу – не стреляю». А для освоения СОН, вероятно, не было не только необходимых инструкций, но и сказывались отсутствие самолетов-мишеней и нехватка боеприпасов, которые не выделялись для тренировки зенитных расчетов.
Значительными силами располагала и 142-я ИАД ПВО под командованием полковника В. П. Иванова. К июню 1943 г. ее части были полностью обеспечены боеприпасами, горючим и средствами связи. Организационно дивизия состояла из четырех полков (423-й, 632-й, 722-й и 786-й ИАП) и трех батальонов аэродромного обслуживания (БАО). Истребители базировались на пяти аэродромах – Стригино, Правдинск, Дзержинск, Казань и Ковров. В ее составе в общей сложности имелись 87 самолетов, в т.ч. 72 исправных, а личный состав насчитывал 159 летчиков, в т.ч. 33 летчика-ночника 43 «облачника» и 47 т.н. высотников. 36 летчиков не были отнесены к указанным категориям[142].
Кроме того, в скором времени дивизия должна была получить еще 10 истребителей Ла-5 и 33 английских «Харрикейна». Пока же самолетный парк дивизии на 35% состоял из машин устаревших типов. Даже МиГ-3 к лету 1943 г. уже нельзя было считать последним словом авиатехники. Правда, других высотных перехватчиков советская промышленность до конца войны создать так и не смогла.
Проведенная Военным отделом бюро Горьковского обкома ВКП(б) проверка показала, что дивизия, несмотря на наличие большого количества сил и средств, не была подготовлена к отражению массированных налетов противника. Отсутствовала боевая подготовка и тренировка действий в воздухе в составе полка и в целом дивизии. Более или менее были отработаны лишь действия в составе звена (три истребителя) и поодиночке. Командир дивизии полковник Иванов в течение 1943 г. ни разу не проводил занятий с командирами полков. Плохо была поставлена воздушно-стрелковая подготовка. Так, командир эскадрильи Ярыгин в течение пяти месяцев всего один раз стрелял в воздухе по конусу. Теоретические занятия по стрельбе проводились только один раз в месяц, и то формально. В результате большинство летчиков 722-го ИАП, оснащенного высотными перехватчиками МиГ-3, вообще не умели грамотно прицеливаться. Летчики-ночники, «высотники» и т.н. заоблачники вследствие недостаточной тренировки были не подготовлены для воздушных боев ночью и на предельной высоте, т.е. весьма слабо соответствовали своим «специальностям».
Средства связи по-прежнему использовались неудовлетворительно. По рации вместо четких команд велись длинные разговоры и монологи, доклады, например
При этом командный состав дивизии в качестве «учебно-воспитательных мер» в основном увлекался арестами. Так, заместитель командира 142-й ИАД Ковригин, приехав в один из полков,
Вообще вся организация боевой подготовки, видимо, основывавшаяся в основном на опыте 1942 г., была рассчитана только на отражение налетов мелких групп бомбардировщиков и перехваты одиночных самолетов-разведчиков. При этом в течение всей первой половины 1943 г. не проводилось ни одного занятия по боевой и тактической подготовке. Понятно, что перечисленные недостатки существенно сказывались на боевой подготовке и значительно снижали боеспособность подразделений.
Истребительная авиация имела 12 зон ночного патрулирования, в каждой из которых должен был действовать один самолет. Зоны патрулирования располагались равномерно вокруг обороняемого пункта и вплотную примыкали к зоне огня зенитной артиллерии, в которую истребителям было входить запрещено. Но световые прожекторные поля для обеспечения боевых действий истребителей ночью почему-то не создавались.
Что касается самого командира авиадивизии, то его деятельность не отличалась большими успехами. С ноября 1942 г., когда боевой офицер В. П. Иванов был назначен командовать тыловой частью, немецкие самолеты в течение полугода почти не появлялись. Для человека, на протяжении года лично водившего своих летчиков в ожесточенные бои и на штурмовки, это означало приговор. Боевого командира «засунули» в тыл, не суливший ни боевых наград, ни славы, ни повышений по званию. Вот тут его и подстерегла типичная ловушка, к которую попадали многие русские люди, по обычаю заливавшие свое горе и обиду вином, что и сказалось на его последующей деятельности как командира.
Службу ВНОС на территории Горьковского корпусного района ПВО осуществляли два батальона и около 30 внештатных постов, как в начале 30-х гг. Большинство этих постов располагалось вдоль рек Волга и Ока, а также вдоль шоссейных и железных дорог, являвшихся основными ориентирами для полетов вражеской авиации. Оповещение всех частей ПВО и управление боем по-прежнему осуществлялись с главного поста ВНОС и КП командующего войсками корпусного района, находившегося на Почтовом съезде в Горьком, а в боевых секторах – с КП начальников секторов – командиров 90-го, 196-го, 742-го и 784-го ЗенАП. Основным видом связи по старинке являлась телефонная связь, легко повреждаемая при разрывах бомб и разрушении различных объектов. Радиосвязь многими командирами недооценивалась и рассматривалась как дублирующая. И это после двух лет войны!
В мае произошло очередное пополнение частей ПВО девушками.
Среди новобранок была и уроженка Лукояновского района Горьковской области Пелагея Паршина. 15 мая ей прислали повестку из военкомата, и 22-летняя девушка вместе со своей подругой вынуждена была отправляться в долгий путь в областной центр. До Горького ехали весьма экзотическим способом – вагоны были переполнены, и пришлось расположиться на буферах между ними. В таких, не самых комфортабельных, условиях девушки доехали до Казанского вокзала, затем пересекли Оку и оказались в военкомате Сталинского района. Отсюда Пелагею уже направили на место службы – в 741-й ЗенАП, позиции которого находились на восточном берегу Волги, в районе Баталово.
Подруга Паршиной выбрала дальномер, а сама же она в расчете 8 5-мм зенитки стала четвертым номером, отвечавшим за угол возвышения орудия. С этого момента молодая девушка попала в другую реальность. Пусть это был и не фронт, но жили и служили зенитчицы по-фронтовому. Поначалу позиции батареи были не обустроены, приходилось спать прямо на земле, на чехлах от орудий. Потом отрыли землянки, но жить в них тоже было не очень удобно: земляная постель, а вместо белья – обыкновенное сено. Поначалу не было даже специальной женской формы. В баню зенитчиц возили партиями через каждые 10 дней, стричься же приходилось самим.
Пелагея Паршина потом вспоминала:
Таким образом, накануне лета Горьковский корпусной район ПВО вновь получил многочисленное пополнение в лице необстрелянных и неопытных девчонок.
