Мистер Икс

удивил себя собственным заключением: одним из этих несчастных случаев являешься ты. – Скуадрон смотрел прямо мне в глаза. – Я решил, что ты – тот еще тип. Даже не знаю, как тебя и назвать-то. Ты запугал тех мальчишек до такой степени, что они боятся даже рты раскрывать. Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, ты очень неплохо здесь устроился: наш уклад жизни здесь – как раз то, чего ты искал.

– Сэр, простите меня, но вы говорите просто невероятные вещи, – сказал я. – Несколько пацанов ломают себе при падении кости, а виноват я?

– Шестое – Капитан Скуадрон продолжал цепко удерживать мой взгляд. – Вернемся к свету в твоем окне. Курсанты Вудлетт и Бартленд очень удивились, заметив, что он включен. А включенным он мог быть по нескольким причинам. Или ты ушел, забыв его выключить. Или же его забыл выключить курсант Флетчер. Или же, как они надеялись, он не выключил в твоей комнате свет потому, что все еще находился в ней. И вот, поднявшись в эту комнату, кого они видят – сюрприз, сюрприз – тебя.

Он послал мне странную кривую улыбку и опустил подбородок на сжатый кулак в напряженной, неестественной паузе. С удивлением я почувствовал холодок страха в животе и в тот же момент возненавидел источник страха – капитана.

– Они постучали перед тем, как войти?

– Думаю, да, – ответил я. Он подобрался слишком близко. – Все так делают. Как положено: раздел третий, параграф шестой, статья вторая дисциплинарного устава «Манеры и поведение курсанта».

Он скривился, будто обдумывал, как смыть мерзкое пятно со стены:

– Но какой смысл стучать в пустую комнату, а? Курсанты, чья память, похоже, лучше твоей, утверждают, что они просто вошли, и все.

– Может, и так.

Скуадрон задержался в задумчивой позе еще немного. Затем опустил руку и послал мне ледяную улыбку:

– Курсант Флетчер тоже не постучал, не правда ли? Унизительный страх разлился внутри меня:

– По-моему, согласно уставу, он постучал, прежде чем войти.

– А по-моему, нет. – Скуадрон окинул взглядом комнату, я затем вонзил в меня испытующий взгляд. – Итак, на чем мы остановились, на восьмом?

– На седьмом, – сказал я. – Сэр.

– Хорошо. Итак, пункт семь. В результате поистине гигантского объема размышлений я пришел к выводу, что курсант Флетчер столкнулся с тем, что видел впервые в жизни. Он удивил тебя. Он вдруг неожиданно стал для тебя угрозой. Бог ты мой, что же он такого здесь увидел, а?! И как же тебе удалось его так запугать, что его сердце остановилось… Да только ответы от тебя я услышать не надеюсь. Но то, что это твоих рук дело, – несомненно. И ты ведал, что творил.

– Но это безумие! – вырвалось у меня. Я чувствовал себя так, будто меня переехал грузовик. – Ушам своим не верю: вы что, утверждаете, будто я убил Флетчера?

– Я не утверждаю, что ты спланировал это, я даже не утверждаю, что ты был непосредственным исполнителем. С другой стороны, курсант, можешь считать мой ответ на твой вопрос положительным. Я думаю, Флетчер поставил тебя в такое положение, что тебе пришлось избавиться от него, и каким-то образом тебе это удалось. Черт, я не предполагаю, что ты убил его – я знаю это! Паренек вошел сюда и уже больше не вышел.

Я уставился на капитана с неподдельным, как мне показалось, потрясением на лице.

– Сэр, – заговорил я, – клянусь честью курсанта, он вошел, отдал мне книгу и ушел. И все.

Скуадрон направился было к двери, но остановился, сгорбившись. Его манера поведения изменилась от бескомпромиссной агрессии до усталой уверенности, насквозь пропитанной горечью. То, что этот примитивный солдафон поднялся до некой эмоциональной утонченности и проницательности, только усилило мой страх.

– Скорее всего, тело ты прятал под койкой до того момента, когда смог незаметно вынести его отсюда.

– Ну как же вы можете говорить такое? Потому что я новенький? Потому что вы решили для себя, что я вам не нравлюсь? – Мой гнев угрожающе поднялся к поверхности. – Лучше б я поехал на футбол. Тогда бы остался вашим любимчиком, а вы не обвиняли бы меня каждый раз, когда один из ваших тупоголовых умудрится сломать себе очередную конечность! – Я едва успел взять себя в руки, чтобы не взорваться и не переступить черту. – О, простите меня, прошу вас, сэр, последнее высказывание я беру назад. Я приношу извинения. Но повторяю, я могу поклясться честью курсанта, что…

– Стоп! – скомандовал он. – Не продолжать.

– Но, сэр, я…

– Стоп, я сказал. – Его глаза потемнели от отвращения. – Мне нечего больше сказать тебе, за исключением одной вещи, и я не желаю, чтобы ты осквернял воздух, пока я здесь. – Капитан Скуадрон одернул китель, затем вытянул клапаны из карманов и опять одернул китель, на этот раз так яростно, будто хотел оторвать их. – Я не желаю больше слушать твой бред о чести курсанта, потому твои понятия о нашем кодексе чести постыдны настолько же, насколько серьезно воспринимаю его я. Некоторым новичкам требуется немного времени, чтобы уяснить себе: наш устав – не набор пустых фраз. Однако до большинства из них это доходит только к выпуску. amp;о тебя не дойдет никогда. Ты из племени одиночек. Ты – болезнь.

Я перестал делать вид, что шокирован, а просто сидел на краешке койки и слушал. Тело мое – от поясницы до горла – казалось сплошной глыбой льда.

– Наш разговор окончен, сэр?

– Да. Этот разговор окончен. – Он снова перехватил мой взгляд. – Отныне я глаз с тебя не спущу, курсант. Если я замечу, что ты хоть шаг сделал в сторону от линии, я обрушусь на тебя, как тонна кирпичей, и тебя вытряхнут из мундира прежде, чем ты поймешь, что произошло. Это понятно?

– Так точно, – ответил я. – Сэр.