По правде говоря, я воздерживаюсь от описания игры главным образом из-за того, что внимание мое, да и не только мое, было отвлечено неким странным эпизодом.
По окончании игры младших команд нашему классу достались места лишь в заднем ряду трибуны, откуда был прекрасно виден травянистый склон по ту сторону поля. Когда гостевая автостоянка возле личного входа директора Брума оказалась заполненной до отказа, родители стали парковать машины вдоль этого склона, и теперь их 'бьюики', 'линкольны' и несколько 'эм-джи' выстроились в длинную шеренгу, уставившись блестящими решетками радиаторов прямо на нас. Где-то к концу первого тайма я бросил в ту сторону случайный взгляд: между двух автомобилей стоял незнакомец.
Он явно не был одним из родителей и уж тем более выпускником Карсона – об этом красноречиво говорили его длинный, почти до пят, плащ с поясом и старомодная широкополая шляпа из мягкого коричневого фетра, натянутая чуть ли не на глаза. Руки он держал в карманах. В общем, выглядел он, как Шелдон Леонард в телесериале 'Международная интрига'. Тогда, в конце пятидесятых, плащи свободного покроя с поясом и широкополые, натянутые на глаза шляпы были совершенно не типичны на американском Западе и скорее ассоциировались с Европой, неся в себе романтический дух путешествий, дальних стран, международного шпионажа. Ничто в этом весьма экзотическом типе не указывало даже на малейший интерес к футболу вообще и к встрече между двумя школьными командами в частности.
И тут я ощутил реакцию Дэла Найтингейла на появление таинственного незнакомца. Дэл, сидевший рядом с Томом Фланагеном в трех рядах от меня, внизу, взглянул в ту сторону одновременно со мной. Человек, одетый на манер Шелдона Леонарда, произвел на него поразительное впечатление: Дэл оцепенел, словно кролик перед удавом, и держу пари, что, если б его в тот момент кто-нибудь тронул за плечо, он задрожал бы мелкой дрожью. Затем он как-то пискнул, будто электронный прибор, – вероятно, то был возглас изумления.
Появление незнакомца произвело неотразимый эффект еще на одного персонажа моего повествования: сидевший в форме Скелет Ридпэт чуть не свалился со скамейки запасных.
В этот момент человек в плаще попятился за машины и скрылся из виду. Скелет обернулся и окинул взглядом задние ряды. Голова его, торчавшая из неестественно широченных под защитными накладками плеч, казалась малюсенькой виноградиной, в лице же не было ни кровинки.
Глава 23
'ИНОГДА Я ПРОСТО СЧАСТЛИВ'
С потолка аудитории свисали длинные разноцветные ленты; ряды металлических стульев были убраны, чтобы освободить место для танцев; столы расставлены по периметру и накрыты темно-синими скатертями. Бал еще не начался – было без десяти восемь, и кроме нас, шестерых 'официантов', в помещении находились лишь распорядители: мистер и миссис Роббин. Мистер Роббин, учитель физики и химии, – худой седеющий мужчина, его чопорную манеру держаться подчеркивали очки с толстенными стеклами. Супруга была выше его ростом, волосы она зачесала наверх и собрала в пучок. Сидя рядышком у стены, среди спиралей серпантина всех цветов радуги, Роббины своей несовременной и чересчур 'ученой' внешностью напоминали доктора и мадам Кюри.
До сих пор мы с Роббинами не были знакомы: преподавали они только в старших классах. Здороваясь с нами, они ограничились сухим кивком. Неожиданно мистер Роббин обратился к Дэлу:
– Ты Найтингейл, не так ли? Новичок?
А дело в том, что по школе прокатились слухи, будто Дэл Найтингейл, потеряв родителей, стал обладателем сказочного наследства и якобы банк, являющийся его опекуном до достижения совершеннолетия, фактически принадлежит ему.
Роббин постучал указательным пальцем по циферблату часов:
– Сегодня запустят спутник. Без пяти десять. Искусственная звезда….
Помимо меня самого, Дэла и Тома 'официантами' были Бобби Холлингсуорс, Моррис Филдинг и Том Пинфолд, футбольный фанат, до сих пор не пришедший в себя после игры.
Моррис, который занимался фортепиано, напросился сам на эту должность, надеясь послушать оркестр.
Музыканты, волоча за собой футляры с инструментами, явились вскоре после восьми, а вслед за ними зал стали наполнять ученики второго и третьего классов. Те, что пришли с девушками, немедленно отправились за бумажными стаканчиками с пуншем, остальные, прислонившись к стене, принялись наблюдать за происходящим на сцене.
Казавшиеся гномами на необъятной авансцене, одиннадцать музыкантов расселись на стульях и стали настраивать инструменты и перелистывать ноты. Моррис и я уже были наслышаны о тенор-саксофонисте в темных очках и возлагали на него большие надежды. Наконец музыканты заиграли 'Маленький отель'.
В половине девятого появились и первые старшеклассники – Холлис Уэкс и Пол Дерринджер, разумеется с девушками. Увидев, что никто еще не танцует, они уселись за один из столиков, предназначенных только для старших, и принялись озираться в поисках белых курточек официантов, то есть нас.
– Самое время хорошо повеселиться, после того как нам надрали задницы на поле, – услыхал я замечание Уэкса, подойдя к их столику. – Всем джин с тоником, – бросил он мне небрежно; после этого, оглядев сцену, скривился:
– Вы только посмотрите на это убожество – вот уж лабухи так лабухи. Один еще к тому же и слепой… Эй, ты! – Это уже в мою сторону: я только отошел от столика, чтобы принести им пунш. – Организуй-ка нам братьев Эверли заодно!
В течение следующих двадцати минут явилось большинство старшеклассников. Одеты они были весьма небрежно, как и их родители, присутствовавшие на игре: на балах школа отдыхала от традиционных пиджаков и галстуков. На танцплощадке закружились первые пары – из тех, что посмелее.
Мистер и миссис Роббин поднялись из-за столика и принялись со скучающим видом бродить между танцующими. Мы с Бобби Холлингсуорсом занялись приготовлением очередной порции пунша, смешивая в хрустальном кувшине виноградный сок, содовую воду и безалкогольное пиво. Оркестр заиграл польку. Мистер Роббин водил головой туда-сюда, словно измеряя расстояние между ближайшими к нему парами. Как и Дейв Брик, он не расставался с логарифмической линейкой и сейчас, оказавшись вдруг без этого необходимого инструмента, выглядел каким-то потерянным. Саксофонист в солнечных очках заиграл соло, полностью оправдав возлагавшиеся на него надежды. Бобби Холлингсуорс, на секунду оторвавшись от адского пойла, с усмешкой показал кивком на Терри Питерса. Тот стоял возле одной из дверей в компании
