Он указывал на небо своей затянутой в варежку рукой:
– Она там, папа.
Кларк снова начинал плакать, но на этот раз из-за своего сына, своего храброго маленького мальчика, который стоял в голубой парке и показывал варежкой на небо, а его теплые ботинки вязли в хрустящем снегу.
На Рождество Монти провозгласил, что у него есть еще один подарок для Табби, самый лучший из всех. Сидя во главе стола, он лучился радостью и довольством, и в то же время вид у него был очень гордый.
– Ничто на земле не может быть лучше, чем хорошее образование, – сказал он, отпил свое бургундское и продолжил:
– Так что я с удовольствием говорю вам, что мистер Кэткарт, глава Гринбанкской академии, готов принять Табби, как только окончатся зимние каникулы.
Его жена произнесла:
– Браво!
Кларк попытался сказать что-то, но лишь открыл и закрыл рот, а сам Табби выглядел смущенным.
– Послушай, сынок, – сказал Монти, – разве это не здорово? Ты же будешь учиться в той же школе, что и твой отец и я.
– Здорово, – сказал Табби, переводя взгляд с отца на деда.
– Ну, я рада, что все улажено, – сказала мать Кларка.
– Я вовсе не хочу вмешиваться в твои дела, Кларк, – сказал Монти. – И мы потом вместе обсудим, что нам делать дальше. Но, мне кажется, я должен дать мальчику все самое лучшее.
– Тебе всегда так кажется, – пробормотал Кларк. И после обеда он начал смешивать коктейль впервые за все время после дня похорон жены.
9
17 мая 1980
Стоуни ждала в дверях, пока мужчина выбирался из автомобиля. Было без одной минуты шесть, и, если бы Лео был дома, он устроился бы в своем кабинете перед телевизором, на коленях у него лежали бы бумаги, а у локтя стояла выпивка – все подготовлено для последних местных новостей штата Нью-Йорк.
Мужчина вышел из машины и поглядел на дом.
– Славно, – сказал он. Его волосы слегка шевелились под мягким южным бризом, глаза были любезными и пустыми.
Он застегнул дождевик, хоть было нехолодно и дождя не было.
– Никого нет дома, – сказал он, подошел к Стоуни по насыпной дорожке и взял ее за руку. Они поцеловались.
10
6 января 1971
В одиннадцать часов б января 1971 года – за день до того, как Табби должен был отправиться в свою новую школу, – Кларк Смитфилд привел автомобиль отца и поставил его напротив ворот, вместо того чтобы подъехать к гаражу, расположенному позади дома. Он поспешил к дому, оглянулся по сторонам и перепрыгнул разом через две ступеньки.
Он услышал, как Табби и няня беседуют в комнате Табби, и мягко отворил двери. Сын увидел его и радостно улыбнулся.
– Папа! Папа! Папа! – пропел он, – мужчина и дама целовались.
– Что? – спросил он у девушки.
– Я не знаю, сэр. Он просто говорит это.
– Они целовались, папа! Вот так! – Табби вытянул губы и замотал своей белокурой головой. Затем разразился радостным смехом.
– Да, – сказал Кларк. – Эмили, оставьте нас ненадолго.
Я хочу взять Табби с собой погулять.
– Хотите, чтобы я ушла? – сказала она, поднимаясь с пола, на котором были раскиданы игрушки.
– Да, пожалуйста, – сказал Кларк. – Мы погуляем пару часиков. Не волнуйтесь ни о чем.
– Не буду, – сказала девушка, – поцелуй Эмили на прощание, Табби.
Она наклонилась к нему.
– Вот так они целовались, папа! – прокричал Табби и потянулся губами к губам Эмили.
Когда няня ушла, Кларк взял большой зеленый портфель Табби и стал наугад бросать туда игрушки и вещи мальчика.
– Эй, не делай этого, папа! – сказал Табби.
– Мы поедем в небольшое путешествие, – сказал Кларк, – на самолете. Как тебе это нравится? Это сюрприз.
– Сюрприз для дедушки? – прокричал Табби.
– Сюрприз для нас. – Из шкафа Табби он вытащил маленький синий чемоданчик и начал швырять туда нижнее белье, носки, рубашки, штаны. – Сейчас соберем для тебя одежду и поедем.
Десять минут Табби наблюдал за тем, как его отец паковал вещи, чтобы убедиться, что тот прихватил его любимую майку. Табби надел свое пальто, варежки и спортивную шапочку. Из-под кровати Кларк вынул свой чемодан.
– Все в порядке, Табби, – сказал он, опустившись перед сыном на колени. – А теперь мы пройдем по лестнице вниз, и прямо в машину. Прямо сейчас, даже не попрощавшись с Эмили. Ты понимаешь?
– Я уже попрощался с Эмили, – сказал Табби.
– Отлично. Тихо и спокойно.
– Тихо и спокойно, – повторил Табби, и они сошли по лестнице к входной двери. Голоса Эмили и экономки тихо доносились из кухни.
Кларк открыл двери, и в прихожую тут же ворвался холодный воздух января. Земля была припорошена белым, и там и сям виднелись следы белок и енотов.
– Папа! – прошептал Табби. Кларк еще раз оглянулся на покидаемый дом, на отделанную мрамором прихожую, на толстый ковер и плюшевую мебель, на большую картину маслом с изображением кораблей. – Папа!
– Что? – он затворил за собой двери.
– Тот дядя был нехороший.
– Какой дядя, Табби?
На какой-то миг Табби стал смущенным и растерянным – выражение, которое Кларк последнее время часто видел на лице сына.
– Ладно, Табби, – сказал он. – Не имеет значения. Тут нет никакого плохого дяди.
Он бросил чемоданы на заднее сиденье и выехал за ворота. Когда они свернули на запад, Табби закричал:
– Мы едем в Нью-Йорк!
– Мы едем в аэропорт, ты же помнишь?
– Ага, в аэропорт. Покататься на самолете. Это сюрприз.
– Да, – сказал Кларк. И выжал из машины семьдесят миль в час.
11
17 мая 1980
Когда Стоуни бедром толкнула двери в спальню, она увидела, что мужчина уже был в постели. Он лежал, устроившись сразу на двух подушках. На фоне розовых простыней кожа его казалась очень белой, лицо и безволосая грудь были цвета брынзы. Он выглядел гладким и лощеным. Она заметила:
