для панихид, помнишь?
– Да я, наверно, не обратил внимания. Но старик Хилльярд сказал, что маньяка звали Джозеф Калиндар и что он убил даже своего собственного сына. Хилльярд знал их обоих!
– Ого!
– Честно говоря, я думал, ты расстроишься. А у тебя такой вид, будто ты счастлив до чертиков послушать про Калиндара.
– Ну да, счастлив. Ты сказал мне то, что я хотел узнать. Имя человека и то, что он сотворил. Он и мама были родственниками. Может, он даже был ее братом!
Джимбо чуть не вздрогнул взгляд, которым Марк смотрел на него, был пугающе диким, и глаза едва не вылезали из орбит.
– Джозеф Калиндар – это Черный человек. И это из-за него мама убила себя.
– Черный человек?
– Человек, который всегда к тебе спиной. Это его я видел тогда на Мичиган-стрит.
– Чего-чего? Он что, по-твоему, призрак?
Марк покачал головой.
– Я считаю, он то, что большинство людей
– Его отправили в психушку, и там сосед по палате убил его.
– Можно поискать в сети – наверняка там все это есть.
Джимбо кивнул, затем ему в голову пришло другое:
– А ты о чем это – «что большинство людей называют призраками»?
Марк вдруг рассмеялся и помотал головой:
– О том, что… Ну, вроде как уходит человек, но что-то оставляет после себя в этой жизни. Что-то настолько реальное, что мы иногда можем это видеть.
– Я лично не могу, – сказал Джимбо. – Ну не вижу я, и все. Тогда, у тебя на кухне, я не видел, чтобы кто-то стоял спиной к двери.
– Да видел ты его. За два дня до этого, вечером, и он так тебя напугал, что ты вырубился. Он – это как раз то, что осталось от Джозефа Калиндара. Может, я вижу его гораздо чаще, чем ты, потому что я его родственник. Может, к жизни его пробуждает «убийца из парка Шермана».
– Брехня все. Люди просто умирают и никогда не оставляют после себя чего-то там. Единственный человек, который может видеть покойников, это Хэйли Джойли Осмонд, или как там его.
– Джоэл Хэйли Осмонд,[27] – поправил Марк, не уверенный, что и он правильно произносит имя. – Только ты ошибаешься. Очень многие видят покойников – вернее, то, что те оставляют здесь. И ничего здесь странного нет. Типа, умирает твой друг, и в один прекрасный день ты идешь себе по улице, смотришь в какое-нибудь окно, а в нем вдруг мелькает его лицо. А в следующий раз ты можешь увидеть его садящимся в автобус или идущим по мосту. Это часть его, которую он оставил здесь.
– Ну да, в тебе оставил.
– Вот-вот. Я именно об этом.
– Но ты ж о нем никогда раньше не слышал.
– Зато все о нем знала моя мать. Может, мысли о нем не давали ей покоя, может, она боялась его. Этот человек сыграл важную роль в жизни моей матери! Неужели, думаешь, хоть частицу всего этого она не передала мне по наследству?
– Да ты псих, – сказал Джимбо.
– Ни фига не псих. Родители обязательно что-то передают по наследству. Причем, я уверен, сами они понятия не имеют, что передают это, но передают обязательно.
Словно желая положить конец разговору, Марк встал и осмотрелся. Двое-трое взрослых, сокращая путь, спешили через парк домой. Патрульный Джестер уткнулся глубокомысленным взглядом в пустое место на противоположной стороне аллеи. Друзья заметили, что стало темнеть.
Джимбо тоже поднялся и сказал чуть запальчиво:
– Это не объясняет, почему ты можешь видеть Джозефа Калиндара, который двадцать пять лет как помер!
Марк и Джимбо направились по аллее к бульвару Шермана, и шли они медленнее обычного.
– Знаешь, я не очень-то уверен, что видел именно Джозефа Калиндара. Сам-то я считаю, что видел Черного человека – часть, которая осталась в мире от Джозефа Калиндара. Как я уже говорил, возможно, его разбудил «убийца из парка Шермана», а я единственный, кто его видит.
– Ладно, пусть Черный человек и есть «убийца из парка Шермана», – сказал Джимбо так, словно озвучил случайную догадку.
– А считаю, что как раз наоборот «убийца из парка Шермана» – это Черный человек.
– Да какая разница?
– В парке орудует настоящий, реальный убийца, вот какая. Черный человек не может похищать людей – у него даже лица нет. А «убийца из парка Шермана» может убивать реально.
Они пересекли бульвар Шермана, как обычно не обратив внимания на сигналы светофора.
– Не удивлюсь, если не только я, но и другие где-то видели Черного человека – мгновениями, понимаешь? В этом районе города творится что-то странное.
– Это с тобой творится что-то странное, – сказал Джимбо. – Гляжу, тебя неимоверно развеселила новость про психа Калиндара! – Он заглянул Mapку в лицо. – Развеселила, да? Вон как тебя разбирает.
– Ну, – кивнул Марк.
– Набитый волосами сундук и пара потайных коридоров не могли так подействовать.
– Ну, – повторил Марк и рассказал Джимбо о том, как оставил свой пакет наверху и нашел его в шкафу на цокольном этаже. – Врубаешься?
Джимбо откровенно не «врубался».
– Кто-то его перенес. – Теперь радость блеснула в глазах Марка.
– Калиндар? Черный человек?
Марк покачал головой.
– Кто-то играет со мной, Джимбо. Она говорит: «Я здесь, как же ты не видишь меня?»
–
– Думаю, это та самая девушка, что показалась в окне в то утро. Еще тогда я почуял она специально выставляется. А сегодня утром я вроде как видел…
Джимбо остановился, помотал головой и опять зашагал вдоль западной части бульвара Шермана к Западной Берли-стрит.
– Что-то вспомнил? – спросил Марк.
– Да так, ерунда.
Марк продолжал неотрывно смотреть на него.
– Помнишь, когда мы с тобой там были, – продолжил Джимбо, – мне почудилось, что мелькнуло что- то, вроде как светлое пятно.
– Оба-на! – выдохнул Марк. – Ну вот, я ж говорил. Точно видел?
– Не то чтобы точно…
– Все изменилось, все теперь будет иначе. Теперь все даже
Джимбо вздохнул.
– Чего ты хочешь от меня, чтобы я сделал завтра?
– Разнюхал, знает ли старина Хилльярд что-нибудь о девушке или молодой женщине.
– Ты что, забыл – там много молодых женщин умерло.
– Все равно спроси.
– У Калиндара не было дочерей.
– А ты спроси, ладно?
– Спрошу, а ты расскажешь мне, если и в самом деле встретишь ее там и познакомишься.
– Пошли к тебе.
