плоти!
Существо прекратило свои попытки; Халли знал, что оно снова смотрит на него.
— Я крепко спал в своем домике, укрытый от этого жуткого, пустынного неба, а тут меня снова вытащили наружу… И все из-за тебя, Халли! Все из-за тебя!
Раздался звериный, булькающий рык.
— Должен признаться, что я очень зол!
— Но, дядя, ведь на наш Дом напали! У меня не было выбора. Я заманил врагов сюда, чтобы их перебили троввы, и…
Существо раздраженно клацнуло зубами.
— Ну что ты заладил: троввы, троввы! Не знаю я никаких троввов.
— Мы просто думали…
«Мы»! Ауд! Он совсем про нее забыл — а ведь она должна оборонять другую сторону утеса. Халли обернулся — и, к своему несказанному облегчению, увидел, что она по-прежнему сидит на краю скалы, сжимая в руке меч. В тот момент, когда он обернулся, она несколько раз отчаянно ткнула мечом вниз, за край утеса.
Когда Халли снова посмотрел вниз, на свою сторону, он с ужасом обнаружил, что фигура в белом одеянии каким-то образом стремительно и совершенно беззвучно вскарабкалась до середины склона. Он увидел седые космы, развевающиеся на ветру, на него пялились зияющие глазницы, а из-под растрепанной, свалявшейся бороды зубасто скалился рот. Халли содрогнулся.
— Ах ты, подлая тварь!
Он выставил из-за края скалы свой нож и покрутил его так, чтобы лезвие сверкнуло в лунных лучах. Фигура замерла на полпути.
— Призрак ты или наваждение, — сказал Халли, — но если подберешься ближе, я тебя пополам разрублю! Будет очень интересно посмотреть, как ты тогда будешь ползать — вверх, вниз или еще куда- нибудь. Что ты на это скажешь?
Из разинутого рта вырвался жалостный стон.
— Какой ты жестокий, племянничек! Неужто тебе не хочется, чтобы именно мои пальцы, пальцы твоего любимого и любящего дяди, сдавили тебе горло? Выкинь подальше эту дурацкую штуку!
— Продвинься хоть на дюйм, и твоя башка улетит вон в те кусты морошки!
— Я ж тебя вот такусеньким помню!
— Попробуй только высунуть хоть что-нибудь за край скалы, и я это тотчас же отрублю!
— Мы с тобой были друзьями, я угощал тебя пивом…
— Так чего ж ты меня теперь убить норовишь?
— Я ж не по своей воле, — прошептало существо на скале. — Не вини меня и других своих предков, которые ждут тебя внизу с распростертыми объятиями! Мы этого не хотели. Будь наша воля, нас бы тут не было. Мы хотим спокойно спать!
Хриплый голос был исполнен сожаления.
— И ты можешь помочь нам, Халли Свейнссон. Помоги нам! Спустись и дай нам покарать тебя как положено. И тогда он позволит нам снова уснуть — и нам, и тебе, и девчонке. Я возьму тебя с собой в свой курган.
Халли чуть наизнанку не вывернуло. Его так трясло, что он едва не выронил нож.
— Это очень любезно с твоей стороны, но нет, спасибо!
— Смотри не тяни, — обиженно сказал голос, — а то дождешься, что явится он сам! Мы ведь не хотим этого?
Халли охватил инстинктивный ужас; он вскочил на ноги и принялся озираться по сторонам: направо, налево, в сторону долины, в сторону гор…
— Я не знаю, о ком ты говоришь! — прошептал он. — Я не понимаю, кого ты имеешь в виду.
— Он тебя уже зовет, — сказал голос. — Ты что, не слышишь его?
— Я ничего не слышу.
Существо содрогнулось, вздохнуло.
— А я его слышу так отчетливо!
На миг луна скрылась за облаком, и Халли ослеп. Снизу донесся шорох; когда луна показалась снова, он пристально уставился на фигуру, висящую на скале.
— Ты подобрался ближе, да?
— Да нет.
— Ты подобрался ближе! У тебя руки по-другому расположены!
— Я просто устал. Взялся поудобнее, вот и все.
— Погоди, сейчас я за тебя возьмусь! Халли наклонился, занес нож. Позади раздался визг.
— Халли! Я больше не могу!
Его схватили за руку. Это была Ауд. Она отступила от края скалы, который защищала. Из-за каменной кромки проворно лезли вытянутые руки и жутко ухмыляющиеся рожи. Лунный свет озарял пряди грязно- седых волос, голые черепа, могильные пелены, гнилое тряпье и кости, кости, кости… Длинные, как когти, ногти цеплялись за камень; клацали зубы; из разинутых ртов слышался еле уловимый шепот…
Прыжок, мелькнуло белое одеяние — и Бродир очутился на скале. Он увернулся от ножа Халли, отбежал в сторону и остановился, скорчившись в три погибели, неподалеку, но так, чтобы до него нельзя было дотянуться. И грустно покачал головой.
— Ну вот и все, племянничек. Не то чтобы меня это радовало, но чему быть, того не миновать!
Ауд стиснула руку Халли. Они отступали вдоль вершины утеса, окруженные с трех сторон. Курганные жители надвигались рывками и перебежками, сжимая кольцо.
Ауд взмахнула мечом. Халли пырнул ножом, чтобы отбить костлявую руку, которая дернулась в его сторону.
— Да, держитесь вы отважно, но ваши тела слабы и полны страха! — провозгласил Бродир. — Смотри, девочка, смотри, твой меч трепещет, точно одуванчик на ветру! Халли, а у тебя-то зубы стучат, как игральные кости!
— Но по крайней мере, наши тела все еще при нас! — выдохнул Халли. — Чего не скажешь о тебе!
— Нечестный выпад! — отозвался Бродир. — Недостойный! Халли, Халли, как же ты не понимаешь, что это все твоих рук дело? Ну зачем ты ослушался его законов? Зачем ты нарушил границу — и даже не один, а целых два раза? А главное — главное, — зачем ты похитил его драгоценное сокровище?
— Не знаю, кого ты имеешь в виду, — ответил Халли.
Его голос звучал как хриплое карканье.
— Ну как же не знаешь? Знаешь, конечно!
Все дальше и дальше к краю утеса, мало-помалу, шаг за шагом. Луна то появлялась, то снова скрывалась за тучами. Вершина то озарялась светом, то исчезала во мраке. Темная толпа теснилась все ближе, ближе, вздымая негнущиеся руки, стуча коленями по камню. Вот из стаи выдвинулось нечто оборванное и зубастое; Ауд взмахнула мечом и на лету разрубила мертвеца пополам. Верхняя половина перелетела через нее, свалилась за край утеса и исчезла в тумане; нижняя с глухим стуком упала на Халли. Мальчик, бешено бранясь, схватил ее за торчащую берцовую кость и отшвырнул прочь.
Бродир неодобрительно цокнул языком.
— Бедный дядя Энунд! Как неуважительно ты относишься к предкам!
Халли размахивал ножом, отражая тянущиеся к нему цепкие руки.
— А как насчет уважения к нам, а?
— У нас нет выбора! Мы его народ. Мы должны повиноваться его воле.
Ауд яростно рубила направо и налево. Трещали кости, рвались лохмотья. Нож Халли запутался в каком-то саване. Он почувствовал, как его тянут прочь. Он принялся брыкаться и пинаться, но его уже ухватили за руки, кто-то вцепился ему в ногу и дернул. Он рухнул навзничь и почувствовал, как его волокут прочь; темные тени нависали над ним, от них веяло смертным холодом. В глотку впились ледяные пальцы; он задыхался, хватал воздух ртом, но вместо воздуха в горло вливалась могильная гниль…
Внезапно хватка разжалась, тени отступили. Халли увидел над собой звездное небо.
