тобой, точно коршун, не высунешь ли ты хотя бы кончик пальца за пределы круга. И если бы ты это сделала, я бы набросился на тебя в мгновение ока, и тогда бы ты узнала, как на самом деле джинны относятся к людям, могу тебя заверить!
— Да ну? — фыркнула Китти. — Ну да, только вместо этого ты сам, как дурак, высунул палец за пределы круга — вон, аж юбочку порвал. В принципе, к этому и сводятся твои последние несколько тысяч лет. В одиночку ты ничего не добьешься, приятель!
— Ах вот как? — Мальчишка побагровел от ярости. — Ладно, тогда перейдем ко второй причине, по которой твой план — фуфло! Даже если бы я захотел тебе помогать, даже если бы ещё сотня джиннов, почти столь же могущественных, как я, согласились бы со мной и возжелали бы встать на сторону мякинноголовых людишек, мы бы не смогли этого сделать. Потому что единственный способ, каким мы можем попасть на Землю, — это быть призванными. А это означает — лишиться свободы. Это сулит мучения. Это означает повиновение хозяину. Нет, в этом уравнении равенству нет места!
— Чушь, — сказала Китти. — Не обязательно всё должно быть именно так.
— А как же иначе? Есть ли другие варианты? Любой вызов сковывает нас. Затем всё это и задумывалось. Неужто вы станете искать способ спустить нас с поводка? С нашим-то могуществом? Неужели вы пойдёте на то, чтобы предоставить нас нашей воле?
— Разумеется, — упрямо ответила Китти. — Если так надо — почему бы и нет?
— Да не сделаете вы этого! Ни за что на свете!
— Сделаю. При наличии взаимного доверия — сделаю, конечно.
— Да ну? Ну что ж, докажи. Вот прямо сейчас. Выйди из своего круга.
— Чего?!
— Чего слышала. Выйди, переступи через эти линии. Да-да, вон те самые. Ты говоришь о доверии — вот и давай испытаем его на деле. Окажись хотя бы на миг в моей власти. Посмотрим, рискнешь ли ты на деле выполнить то, о чём треплешься.
Говоря это, мальчишка вскочил на ноги, и Китти последовала его примеру секундой позже. Теперь они стояли в противоположных пентаклях, глядя друг на друга в упор. Китти закусила губу. Её бросало то в жар, то в холод. Все пошло совсем не так, как она рассчитывала: Бартимеус отверг её предложение и тут же бросил ей вызов. Ничего из этого она не предвидела. И что же теперь делать? Если она разрушит заклятие, выйдя из пентакля, Бартимеус исчезнет, да ещё перед этим может уничтожить её. Никакая устойчивость не помешает ему разорвать её на куски. При одной мысли об этом Китти пробрала дрожь.
Она посмотрела в лицо давно умершего мальчика. Он улыбнулся ей улыбкой, которая явно задумывалась как дружелюбная, однако взгляд его оставался жестким и насмешливым.
— Ну? — спросил он. — И что?
— Ты же сам только что говорил, — осипшим голосом сказала Китти, — что ты сделаешь со мной, если я нарушу защиту. Ты сказал, что набросишься на меня в мгновение ока.
Улыбка дрогнула.
— Да ну, не обращай внимания. Я тебе просто лапшу на уши вешал. Тебе совсем не обязательно верить всему, что говорит тебе старина Бартимеус, верно ведь? Я всё время прикалываюсь, ты же знаешь.
Китти ничего не ответила.
— Давай, — продолжал мальчишка, — я тебе ничего не сделаю. Доверься мне хотя бы на миг. Ты ещё удивишься. Положись на меня.
Китти облизнула нижнюю губу пересохшим языком. Мальчишка улыбнулся ещё шире прежнего. Он улыбался с таким усилием, что у него все лицо растянулось и напряглось. Китти опустила глаза, посмотрела на меловые линии на полу, на свою ногу, снова на линии…
— Это твой билет, — сказал мальчишка. Китти внезапно заметила, что забыла дышать, и шумно выдохнула воздух.
— Нет, — сказала она. — Нет. Это ничего не даст.
Тёмные глаза смотрели на неё в упор. Губы внезапно стянулись в ниточку.
— Ну, — кисло сказал джинн, — надо признаться, я особо и не рассчитывал.
— Тут дело не в доверии, — сказала Китти — и соврала. — Ты бы просто дематериализовался, и все. Ты ведь не можешь оставаться на Земле, если тебя не удерживает сила заклятия, а у меня сейчас не хватило бы сил вызвать тебя снова. Суть в том, — в отчаянии продолжала она, — что если бы ты и другие джинны объединились со мной, мы могли бы свергнуть волшебников и помешать им вновь вызывать вас. Если бы мы смогли их одолеть, вас бы больше никто никогда не вызывал.
Джинн фыркнул.
— Китти, у меня нет времени на фантазии. Прислушайся к себе — ты даже сама не веришь ни слову из того, что говоришь. Ладно, если это все, думаю, ты можешь меня отпустить.
И мальчишка повернулся к ней спиной.
Тут Китти охватил гнев. Перед ней, как наяву, всплыли воспоминания последних трёх лет. Она вспомнила, каких неимоверных усилий стоило ей добиться того, чего она добилась. А теперь этот гордый и ограниченный дух с ходу отверг все её идеи! Даже не дав себе труда как следует их обдумать. Ну да, конечно, следовало бы потщательнее проработать детали; многие вопросы оставались пока неразрешенными, но ведь очевидно, что они могли бы работать вместе и что без этого никак не обойтись! Китти хотелось разрыдаться, но она яростно задушила это малодушное желание и топнула ногой так, что пол задрожал.
— Ага, — рявкнула она, — значит, этот дурацкий египетский мальчишка был для тебя достаточно хорош, да? Ему-то ты доверился! А мне почему нет? Что такого он для тебя сделал, чего я сделать не могу? А? Или я — слишком низкое создание, чтобы услышать о столь великих деяниях?
Она была в безумном гневе, и презрение к этому демону разливалось у неё внутри, точно желчь.
Он не обернулся к ней. Лунный свет заливал его голую спину и руки-тростиночки.
— Ну, например, он последовал за мной в Иное Место.
Китти не сразу сумела выдавить:
— Но это же…
— Нет, это не невозможно. Этого просто никто не делает.
— Я тебе не верю.
— А тебе и не обязательно. А вот Птолемей поверил. Ему я тоже бросил вызов, требуя доказать, что он мне доверяет. И он доказал: он изобрел Врата Птолемея. Он прошёл сквозь четыре стихии, чтобы найти меня. И заплатил за это свою цену, как он и предвидел. После этого… ну, если бы он предложил мне безумный союз простолюдинов и джиннов, я бы, наверное, и согласился. Наша связь не имела границ. Но ты… Нет, ты, конечно, хочешь добра, и все такое, но… Извини, Китти. Не выйдет.
Она смотрела ему в спину и молчала. Наконец мальчик повернулся. Его лицо было скрыто в тени.
— Того, что сделал Птолемей, не делал никто, — тихо произнёс он. — Я не стал бы требовать этого ни от кого другого, даже от тебя.
— Это убило его? — спросила Китти. Он вздохнул.
— Нет…
— Тогда какую цену?..
— Моя сущность сегодня несколько уязвима, — перебил Бартимеус — Я был бы тебе признателен, если бы ты сдержала своё слово и отпустила меня.
— Сейчас отпущу. Но мне кажется, что ты можешь ещё ненадолго остаться и поговорить. Если того, что сделал Птолемей, не делал ещё никто, это не значит, что этого никто сделать не может. Может быть, просто никто не знает, что это за Врата такие.
Мальчишка коротко хохотнул.
— Да нет, все они об этом знают. Птолемей ведь написал о своем путешествии, и часть его записок уцелела. Он, как и ты, говорил немало ерунды о союзе между волшебниками и джиннами. Он надеялся, что и другие последуют его примеру, пойдут на тот же риск, что и он. И с тех пор некоторые действительно пытались это сделать, больше из алчности и жажды власти, чем потому, что разделяли его идеалы. Но им это на пользу не пошло.
— Почему же?
