он стенал, стоя на коленях, ломая руки и умоляя отпустить его, потом вкрадчиво кашлянул.
— Эй, Аскобол, платочек дать? А то у меня уже ноги промокли…
Циклоп поспешно вскочил. Его лицо являло собой пламенеющую маску стыда и возмущения.
— А он что здесь делает, сэр? — проблеял он. — Не думаю, что смогу работать в одной команде с ним!
— Не волнуйся, — ответил я. — Я просто полюбуюсь, как тебе отдают приказы. А потом меня отпустят восвояси. Не так ли, «сэр»?
Мэндрейк не обращал внимания ни на него, ни на меня. Он продолжал читать заклинания, направляя энергию на остальные пентакли. Последовали новые избитые приемчики: хлопки и вспышки, писк и топот бегущих ног, потянуло тухлым яйцом, порохом и болотным газом. Прямо детский утренник какой-то! Только дурацких колпаков не хватает.
Ещё через несколько секунд к нам присоединились традиционные виновники торжества, остальная часть Мэндрейковой команды. Команда была весьма разношерстная. Прежде всего худший из них, Аскобол, который злобно таращился на меня сквозь свои космы. Следом — Кормокодран, унылый тип третьего уровня, начисто лишённый чувства юмора. Он провел немало времени в Ирландии эпохи кельтских сумерек и потому предпочитал облик человека-вепря, с клыками и копытцами, выкрашенными ярко-синей вайдой. Следом явилась Мвамба, джиннша, работавшая в племенах абалуйя на востоке Африки. К ней я относился неплохо — она, по крайней мере, не поддерживала остальных, отпускавших унылые шуточки на мой счёт. Сегодня она (почему — ей виднее) явилась в обличье гигантской колючей ящерицы в кожаных ботфортах. И в дальнем конце торчал Ходж, еле втиснувшийся в свой пентакль: сплошные шипы, вонь и дурной характер. Нам пятерым за последние несколько месяцев часто доводилось работать вместе, но, увы, никто из остальных не обладал такой яркой индивидуальностью, как я[66]. Мы постоянно ссорились и переругивались. Наши нынешние отношения справедливее всего было бы назвать напряжёнными. Мэндрейк утёр пот со лба.
— Я призвал вас в последний раз, — сказал он, — по крайней мере, я на это надеюсь.
Все присутствующие оживились, принялись переминаться с ноги на ногу, откашливаться и шуршать колючками.
— Если вы выполните сегодняшнее задание, — продолжал он, — я больше не стану вызывать никого из вас. Надеюсь, этого обещания достаточно, чтобы вы постарались исполнить поручение точка в точку.
— А в чем состоит поручение? — раскатисто осведомился Кормокодран, обнажив клыки.
— В отеле «Амбассадор» проживает человек по имени Хопкинс. Я желаю, чтобы вы арестовали его и принесли сюда, в эту комнату. Если меня не будет, ждите в пентаклях, пока я не вернусь. По всей видимости, Хопкинс волшебник — во всяком случае, у него имеются союзники, способные вызывать малосильных джиннов. Судя по тому, что мы видели, вряд ли они сумеют всерьёз помешать вам. Куда опаснее Хопкинса другой — высокий чернобородый человек. Он не волшебник, но обладает способностью противостоять магическим атакам. Этот человек может быть в отеле, может и не быть. Если он там будет, схватите или убейте его, мне безразлично. Но мне требуется именно Хопкинс.
— Нам нужно описание, — прошипела Мвамба. — Хорошее, подробное описание. А то для меня вы, люди, все на одно лицо.
Аскобол кивнул.
— Тебе тоже так кажется? Облик у всех более или менее одинаковый, конечностей и голов тоже у всех поровну… Нет, конечно, имеются и различия. Вот, например…
Мэндрейк поспешно вскинул руки.
— Да-да, конечно! По счастью, Бартимеус встречался с Хопкинсом и сможет указать вам его.
Я вздрогнул.
— Минуточку! Так не пойдёт. Ты ведь обещал, что отпустишь меня, как только я тебе все расскажу.
— Согласен. Но твоё описание Хопкинса было обрывочным и неполным. Я не смогу опираться на него. Ступай с остальными и покажи им Хопкинса. Только и всего. Разумеется, я не рассчитываю, что ты, в твоем состоянии, будешь с ним бороться. Когда вернешься, я тебя отпущу.
Он повернулся к остальным и принялся давать им дополнительные инструкции, но львица уже ничего не слышала. В ушах с кисточками звенело от ярости; я был так зол, что еле держался на ногах. Вот же наглая тварь! Как легко он отрекся от обещания, столь недавнего, что его эхо ещё не успело утихнуть в этой комнате! Ладно, ладно, я пойду. Выбора у меня всё равно нет. Но если Мэндрейк когда-нибудь попадёт ко мне в лапы, он горько пожалеет о всех тех разах, когда обманывал меня!
Волшебник закончил объяснения.
— Ещё вопросы будут?
— А вы с нами не отправитесь? — осведомился Ходж.
Он переминался с ноги на ногу, поправляя свой колючий наряд.
— Нет, — нахмурился Мэндрейк. — К сожалению, мне придётся пойти в театр. От этого зависит моя карьера — точнее, то, что от неё осталось. Кроме того, — он посмотрел на меня; я не мог понять, что означает этот взгляд, — возможно, мне придётся повидаться кое с кем ещё.
Львица посмотрела на него с вызовом.
— Это будет большая ошибка с твоей стороны.
Я отвернулся.
— Ну что, пошли, — сказал я. — Следуйте за мной!
Kитти
Весь день Китти была не в духе. Она хмурилась, была рассеянна, вспыльчива и даже не раз грубила в ответ своему наставнику. Работу она выполняла добросовестно, но без огонька, хлопала дверьми, топала и гремела, а один раз неловко развернулась в тесном проходе и опрокинула на пол две высоченные стопки аккуратно уложенных книг. В конце концов наставник тоже рассердился.
— Поосторожнее, Лиззи! — крикнул он ей. — Моё терпение небезгранично!
Китти остановилась напротив дивана. Её лоб пересекала угрюмейшая складка.
— Я вас не устраиваю, мистер Баттон?
— Разумеется, не устраиваешь! Весь день ты сама не своя, носишься по дому, как бешеный слон, с лицом, перекошенным, точно у африта! Я к тебе обращаюсь — ты хамишь в ответ, разговариваешь непочтительно. Меня просто шокирует такая наглость и вульгарность! И чай ты заварила безвкусный, точно комариная моча. Так продолжаться не может. Что с тобой, девочка?
— Ничего.
— Ну вот, снова ты дуешься! Я тебя предупреждаю: если будешь себя так вести, вылетишь отсюда в два счета.
— Да, сэр.
Китти вздохнула. В конце концов, мистер Баттон не виноват, что Бартимеус её подвел.
— Извините, сэр. Я… просто у меня неприятности.
— Неприятности? — Гневные морщинки на лице старика несколько разгладились. — Дорогая моя, что же ты сразу не сказала! Расскажи, в чем дело. Быть может, я сумею помочь. — В его глазах мелькнула тревога. — Надеюсь, дело не в деньгах?
— Нет, сэр. Это не имеет никакого отношения к деньгам.
Китти поколебалась. Разумеется, она не могла рассказать ему правду: что сегодня ночью все, ради чего она ему помогала, пошло насмарку. Теперь, почти три года спустя, мистер Баттон во всём полагался на неё. Он обходился с ней без особого почтения, но Китти знала, что он её очень ценит. Однако он всё-таки оставался волшебником.
— Это из-за моей второй работы, сэр, — сказала она. — Вы ведь знаете, я работаю в трактире. Так
