под струю воды.
Кухню заволокли клубы пара, видимость стала вообще нулевой. Где-то в этом угарно-паровом тумане бродил Коул Рассел, но Микаэла решила, что ей до этого нет никакого дела. Она занялась тем, что попыталась ножом отскрести черные уголья от дна сковороды.
– Уф! – услышала она прямо за своей спиной, когда Коул, героически преодолев все преграды, пробился к плите. Теперь он с отвращением смотрел на содержимое сковороды. – Что это было?
– Какая вам разница? – отозвалась Микаэла.
– Судя по запаху и… гм… консистенции, вы на ужин решили пожарить резины.
– Изначально это был картофель! – отвергла его предположение Микаэла.
– Ага… – только и смог сказать Коул, видимо пытаясь понять, как можно было довести картофель до такого состояния.
Микаэла вдвое активнее принялась скоблить сковороду.
– Вы думаете, я не умею готовить? – вызывающе спросила она.
– Я этого не говорил, – поспешно ответил Коул.
– Но вы об этом подумали. А я просто забыла об этой проклятой картошке!
– Что ж, со всяким бывает.
Микаэла бросила и нож, и сковороду в раковину и, уперев руки в бока – Коул тут же понял, что эта боевая поза есть предвестник очередного излияния недовольства, – повернулась к нему.
– Если хотите знать, я умею готовить. И очень даже неплохо! Просто сегодня не мой день!
– Разве я возражаю?
– Нет, но вы так вздыхаете, что и без всяких возражений все понятно!
Коул с трудом сдержал улыбку, но, к сожалению, Микаэла успела заметить, как дрогнули уголки его губ.
– По-моему, на этой плите вообще невозможно готовить. Это даже не прошлый, а позапрошлый век! Ни датчиков, ни нормальной регулировки! Клянусь, этот агрегат не смог бы укротить даже инженер- электронщик! – снова бросилась она в наступление, пока Коул лихорадочно пытался придумать, как утихомирить воинственную амазонку.
– Вы опять правы, мисс Престон. Это барахло давно пора выбросить на свалку, – согласился он.
Микаэла подозрительно взглянула на Коула и на этот раз не обнаружила признаков веселости. Ее пыл тут же угас, и она одновременно почувствовала неимоверную усталость и зверский голод. Придется опять довольствоваться разогретыми консервами или сандвичами. Безрадостная перспектива привела Микаэлу в еще большее уныние, и она обессиленно присела на стул и прикрыла глаза.
Пока она предавалась отчаянию, Коул успел открыть окна и дверь. Дым понемногу стал рассеиваться, и только тут Коул обнаружил, что Микаэла выглядит совершенно измученной. На ее правой щеке красовалось грязное пятно, явно не имеющее отношения к горелой субстанции, которую она отчищала от дна сковороды. Следующим открытием стала косынка, из-под которой выглядывала растрепанная челка, пыльные джинсы и паутина на правом рукаве. Гламурная и недоступная Микаэла Престон выглядела как самая обычная смертная девушка, действительно отдающая все свое время черной физической работе. Коул молча развернулся и направился к холодильнику.
Громыхание посуды вывело Микаэлу из ступора. Ее глаза распахнулись, и, к своему немалому удивлению, она обнаружила, что Коул водрузил на плиту другую сковороду, достал несколько глубоких железных мисок и ту самую чудовищную шестиугольную терку, поразившую ее воображение. На столе уже лежали продукты в пластиковых упаковках, а Коул тем временем приготовил разделочную доску и нож. Микаэла боялась поверить собственным глазам. Неужели он собирается готовить?!
Коул повернулся к Микаэле, и она поймала его выразительный взгляд.
– Почему вы так на меня смотрите? – дрогнувшим голосом осведомилась она.
– А вы как думаете?
– Если мне не изменяет зрение, вы собираетесь готовить…
– Оно вам не изменяет, – уверил ее Коул.
– И несмотря на вот это… – она ткнула пальцем в сковороду с намертво пригоревшими к ее дну угольями, – вы берете меня в помощники?
– Я постараюсь удержать ситуацию под контролем.
– Ладно, – нехотя уступила Микаэла. – Но я соглашаюсь только потому, что ужасно хочу есть.
– Конечно, почему же еще…
Ей снова не понравилась его покладистость.
– И никакой чистки лука! – нарочито сурово предупредила она и поджала губы, чтобы не улыбнуться.
– Идет, – пожав плечами, быстро согласился Коул и вручил Микаэле пакет с морковью. – Натрите на терке.
Пока Микаэла справлялась со столь трудоемким заданием, Коул успел переделать кучу дел: почистил и мелко нарезал несколько луковиц, порезал на кусочки куриное филе и промыл рис. Микаэла то и дело поглядывала на него, едва сдерживаясь, чтобы не выказать своего удивления. Коул Рассел, хлопочущий на кухне, представлял собой такое же невероятное зрелище, как Микаэла Престон в сталелитейном цехе металлургического завода! Но заманить Микаэлу на завод не удалось бы самой сладкой коврижкой, а Коул, судя по его виду, чувствовал себя на кухне вполне комфортно!
Микаэла вручила ему миску с натертой морковью, гадая, что он будет делать дальше.
Все оказалось очень просто: Коул обжарил морковь и лук, добавил туда куриное мясо, соль и специи, потом сверху насыпал риса, залил водой и плотно закрыл сковороду крышкой.
– Это будет ризотто с курицей? – на всякий случай уточнила Микаэла.
– Не имею ни малейшего понятия, как это называется, – безмятежно сообщил Коул, – но обещаю, что будет вкусно.
Разве что-то еще имеет значение, когда желудок сводит от голода? Оказывается, еще имел значение задумчивый взгляд Коула, изучающий ее лицо. О господи! Микаэла так торопилась на спасение погибающего ужина, что даже не подумала о своем внешнем виде!
– Извините, я на одну минуту…
Она на ходу стащила с головы косынку и попыталась отряхнуть пыльные джинсы. А когда она оказалась перед зеркалом, то едва не застонала от отчаяния! Это просто кошмар какой-то! Ей предстоит почти романтический ужин, а она выглядит как самое настоящее чучело! На этом самом месте сердце Микаэлы стиснуло какое-то странное волнение, словно этот пресловутый романтический ужин имел право на существование.
Какая глупость! – сказала она себе, быстро переодеваясь. Это обычный ужин в компании с управляющим моим ранчо. Наемным работником. Мы будем сидеть в кухне, уткнувшись каждый в свою тарелку. Или на худой конец сподобимся обменяться парой нейтральных реплик вроде рассуждений о погоде. А потом разойдемся. И все.
Закончив рассуждать в таком ключе, Микаэла взглянула на себя в зеркало и, замерев, недоуменно моргнула. Вместо чистых джинсов и футболки на ней красовались брюки свободного покроя из тонкой шерсти и ее любимая шелковая блуза. Волосы, рассыпавшиеся по плечам, таинственно мерцали красными искрами, глаза блестели, а щеки покрывал легкий румянец.
– Кажется, я спятила. Но… какого черта! Я сделала это исключительно для себя, поскольку уже несколько дней я выгляжу как замарашка. Пусть Коул Рассел думает все, что угодно! – Микаэла нанесла последний штрих – подкрасила губы и чуть-чуть припудрила лицо – и решительно направилась вниз.
Когда она вновь появилась на кухне, Коул сервировал стол. Ноги Микаэлы по неизвестной причине ослабели, и, прислонившись к косяку, она стала наблюдать за его ловкими движениями. Коул тут же заметил ее появление.
– Отлично выглядите, мисс Престон.
– Спасибо… Но вы могли бы намекнуть, что сначала мой внешний вид был весьма далек от совершенства!
– Вы выглядели как человек, много часов посвятивший тяжелой работе.
– Даже слишком много. И в этом ваша вина, мистер Рассел.
