повару Мамеду, уселся за столик. К нему подошел Гелани, хозяин кафе.
— Салям алейкум, уважаемый!
— Алейкум ассалям, дорогой! Как дела?
— Как семья? Дети?
— На все воля Аллаха, уважаемый Султан! Все в порядке. А у тебя?
— Тоже нормально, хвала Аллаху. Для меня что-нибудь есть?
— Пока нет, но еще рано. Сейчас принесу чай, сыр, лепешки. Посиди, подожди.
В кафе вошли двое, заказали чай, печенье, сели. Русские. Султан поморщился. Нельзя сказать, чтобы он не любил русских, нет. Но любой азербайджанец в Москве знал: Султан — сын очень авторитетного человека, одного из самых богатых людей в республике. А для русских он — пустое место, чурка с рынка. И никакой джип не в силах изменить это отношение.
Время истекло. Уже никто не придет. Султан обернулся — русские тоже уже ушли. Он бросил на стол десять долларов — Гелани любит доллары, — встал и пошел к джипу. Протянул руку к дверце — и вдруг какая-то сила подняла его в воздух и бросила на заднее сиденье.
Он оглянулся. Справа и слева от него сидели двое любителей чая с печеньем. Третий сел за руль.
— Что, уважаемый Султан, много денег в сумке? Сколько же ты, мразь, купил бы на них наркоты?
— В сумке полмиллиона долларов. Она ваша, а я и не приходил на рынок, идет? Берете сумку, вылезайте, а я прямо отсюда уезжаю в Баку.
— Другой расклад, Султан. Сумку-то мы берем, но ты садишься лет на восемь. Как минимум. Уловил?
— Вы что, богатые? Или совсем дурные?
— Мы, Султан, честные. Ты не знаешь, что это такое. В лагере у тебя будет время — возьми словарь, почитай.
— Да вам лечиться надо! А если жена узнает, что от таких денег отказался — не боишься?
— Нас набирают из холостых и неизлечимых.
«Влип, — подумал Султан, — это не менты. С этими ни Аллах, ни отец не помогут».
5 августа 1998 года. Амстердам, Нидерланды
Скоро совсем стемнеет. Эдгар увеличил скорость, оторвался от ехавших сзади машин и притормозил напротив бара.
Бармен опять новый. Но это не страшно. Он все равно ничего не знает. Его задача проста — взять у Эдгара портфель на хранение, а вернуть ему уже другой. Получить деньги за пиво, мило улыбнуться и попрощаться. Все.
Уже третий раз Эдгар проезжает мимо Пара. Что-то ему не нравится, а что — не ясно. Тревожно на душе.
Ладно. Тревога — тревогой, а дело — делом.
Он зашел, поздоровался с барменом, заказал кружку пива. А здесь не пусто… Две парочки — у входа. Возле стойки — два молодых спортивных англичанина, оценивают шансы «Манчестера» в Лите Чемпионов. Ждите, родные, ждите. «Аякс» все равно сильнее.
— Можно, я оставлю у вас на время портфель? — обратился к бармену. — Вечно забываю его под столом.
— Разумеется. Какие проблемы?
Он протянул портфель, и… бармен резко потянул его за руки, а один из «англичан» жестом фокусника защелкнул наручники.
Эдгар понял, что именно его смущало. «Англичане» и «бармен» выглядели «выпускниками одного инкубатора». И тут ему стало плохо.
6 августа 1996 года. Марсель, Франция
Вечер наступал быстрее, чем хотелось бы. Еще только восемь часов, а уже почти темно. Через час должен прийти Хорхе. Мишель еще раз спустился в трюм, проверил снасти. Все готово. Посмотрим, что там нашел этот испанец. Вообще-то Мишель уже два года не выходил в открытое море и сейчас согласился только за компанию. Рыбалка — просто повод. Испанец обещал привести с собой двух мулаток, которых привез то ли с Тринидада, то ли с Бермуд и которыми «угощал» теперь близких друзей. Вот, кстати, и он. Хорош. Настоящий пират. Высокий, здоровенный, загорелый. Только почему-то один.
— Привет, Мишель! Убери пузо, а то девушек перепугаешь!
— Привет, Хорхе! А где те, кого я должен пугать?
— Они на яхте у босса. Мы подберем их прямо в море.
— К чему такие сложности?
— У них же нет никаких документов, не говоря уже о визах. Они и живут на яхте. Между прочим, условия там лучше, чем в «Шератоне».
— Твой босс — большой человек, да?
— Есть и повыше. Господь Бог, например. Или султан Брунея.
Фонарь яхты босса они заметили около двух часов ночи. «Английская королева свою „Британию“ тоже называет яхтой, — мысленно усмехнулся Мишель, — хорошо бы познакомиться с хозяином этой пироги».
Хорхе, закончив махать фонарями, подошел к Мишелю.
— Босс приглашает тебя в гости. Давай швартоваться.
— Месье Лебеф, насколько мне известно?
— Да, месье..? — Мишель вопросительно смотрел на собеседника. Лет тридцать пять-сорок, высокий, спортивного сложения, не француз и, конечно, не испанец. Скорее, американец или немец.
— Называйте меня просто Кирк.
— Тогда я — просто Мишель.
— Ну и прекрасно. Что будете пить?
— Можно немного красного вина?
— Конечно. Только выбирайте сами. Вы француз. А мы, англосаксы, знаем толк только в крепких напитках. О Хорхе не беспокойтесь — он с девушками уже на вашем катере. А у нас с вами будет серьезный разговор.
Мишель насторожился. О чем можно говорить в два часа ночи, в ста милях от берега, с совершенно незнакомым, судя по всему, безумно богатым иностранцем?
— Расслабьтесь, Мишель. Условие только одно: при любом вашем решении все сказанное в этой каюте должно остаться между нами. Речь пойдет о вашем профессиональном мастерстве. Посмотрите на эти фотографии.
Работа. Деньги. Мишель в душе ликовал. При удачном раскладе можно будет выкупить закладную на дом. Может быть, и еще что-то останется.
— Вынужден вас разочаровать, Кирк. Два года назад суд лишил меня права оперировать. Я безработный.
— Если бы Вы догадывались, Мишель, меня интересует только ваше искусство. Надеюсь, вы не разучились оперировать?
— О нет, Кирк! Более того, я так истосковался по настоящей работе, что сейчас могу из крокодила сделать слона!
