— Как дела с нашей «разбойницей»? — спросил Нури, когда его помощник занял место рядом с водителем.
— Все в порядке, после перелета все системы были протестированы. Наша рыбка доставлена на катер, и уже сегодня можем начать ходовые испытания.
— К шайтану все дела на сегодня, — буркнул пакистанец.
Оказавшись в комфортном салоне, он буквально с ходу провалился в нирвану. Ему нужен был отдых, и не столько физический, сколько психологический. Здесь, среди надежных и проверенных людей, Камаль впервые за последнее время мог позволить себе такую роскошь, как расслабиться…
Вилла «Жемчужина океана» была небольшой, примостившейся на берегу крошечной бухты среди облагороженных человеческими руками пальмовых рощ. Еще в начале второй половины прошлого века ее построил голландский посол. По мнению окружающих, чудаковатый эстет, он не особо жаловал высшее общество, а потому устроил для себя комфортабельное жилище отшельника, где могло разместиться до полусотни обслуги, включая, кроме горничных, поваров, также отряд охраны и экипаж большой крейсерской яхты, для которой в бухте был выстроен современный по тогдашним временам причал.
Перед отъездом на родину посол продал «Жемчужину океана». С тех пор вилла переходила из рук в руки, трижды меняя хозяев, пока не стала собственностью одного из крупнейших тайских агентств по недвижимости. Али арендовал ее на год, естественно, через подставное лицо.
Теперь здесь неотлучно находились два повара, трое слуг, в обязанности которых входило убирать помещения, готовить и обслуживать стиральные машины. Остальными проживающими были вооруженные до зубов охранники, водители, механики, специалисты по электронике и взрывчатке, а также экипаж небольшого прогулочного катера, специально приобретенного для транспортировки «разбойницы». Здесь, вдали от посторонних глаз, под ласковый шепот прибоя и тихий шелест пальмовых листьев готовилась очередная атака «Аль-Каиды», по своей разрушительной силе не уступающая удару по «близнецам», а возможно, и превосходящая ее.
По приезде Камаля Нури будить не стали, вызвали Утеса. Это был немолодой, огромного роста мужчина с посеребренной, коротко стриженной бородой и глубоко посаженными черными глазами, отчего взгляд его выглядел мистически ужасным. По имени его уже давно никто не звал, да и он сам откликался на прозвище. Пуштун по происхождению, во времена правления талибов в Афганистане он был главным палачом шариатского суда. Знающие люди рассказывали, что сам гигант никого не казнил, больше специализировался по пыткам. Когда началось второе вторжение сил коалиции в Афганистан, Утес примкнул к Усаме и его организации, теперь уже подвергая пыткам не провинившихся дехкан, а пленных солдат НАТО и их сподвижников. Он был высококлассным мастером заплечных дел, и то, что оставалось от несчастных после его «работы», вызывало шок у обнаруживших их. В конце концов командование сил вторжения отдало приказ войскам специального назначения захватить палача и даже объявило награду за его голову — миллион долларов и выезд на жительство в Штаты по программе защиты свидетелей.
Вот тогда и началась самая настоящая охота за Утесом. После третьего по счету провалившегося покушения Усама был вынужден «до лучших времен» отправить палача подальше от боевых действий.
Живя в Таиланде третий год, пуштун еще никого не пытал, его обязанности пока ограничивались выполнением тяжелой работы на вилле. Повинуясь приказу Али, Утес легко извлек из салона «Мерседеса» спящего пакистанца и, держа бережно, как ребенка, унес в предназначенную для него спальню, где двое слуг уложили хозяина в постель…
Ночь пролетела, как одно мгновение. Проснувшись, Камаль чувствовал себя отдохнувшим и бодрым; недавние страхи сами собой улетучились, как предрассветный туман.
Из открытого окна прибой доносил запах водорослей, а на ветках на все голоса шумно перекликались певчие птицы. Едва поднявшись с постели, как истинно правоверный мусульманин Нури расстелил молельный коврик и выполнил намаз, славя в своих молитвах Аллаха и его Пророка Магомета. Только после этого он позволил себе душ и легкий завтрак.
«Сегодня славный день, — запивая кукурузную лепешку топленым молоком, не спеша размышлял пакистанец. — Если „разбойница“ покажет себя так же хорошо, как в бассейне, то в скором времени я смогу „отблагодарить“ убийц моего брата».
Наскоро расправившись с завтраком, Камаль вышел из особняка и направился к бухте. В «Жемчужине океана» ему уже доводилось останавливаться, поэтому на территории виллы он ориентировался неплохо.
Здесь ничего не говорило о смерти и разрушениях, которые вскоре ожидают мир. Вдоль широких асфальтированных дорожек буйно цвели нежно-кремовые цветы орхидей, источающие легкий сладковатый аромат. По-прежнему на деревьях галдели птицы. Затем дорога круто свернула, и Нури вышел к техническим постройкам, где расположились гаражи и металлический ангар, оборудованный под лабораторию.
Двое смуглолицых водителей с темными густыми усами, орудуя тряпками и шлангом с надетым раструбом, мыли машины. Увидев внезапно появившегося хозяина, они прервали свое занятие и склонили головы, негромко поздоровавшись:
— Салам аллейкам, сахиб.
— Аллейкам ассалам, — ответил пакистанец, не выпустив из внимания кобуры с автоматическими пистолетами на поясах водителей.
От гаражей царство цветущих орхидей заканчивалось, теперь дорожку с двух сторон прикрывали темно-зеленые ряды живой изгороди. Дорога резко пошла под уклон, напоминая извилистое русло горной речки со множеством резких поворотов и едва заметных проходов в тайные беседки. Прежний хозяин оборудовал их скорее для уединения с очередной фавориткой, а Али они показались весьма удобными позициями для засад в случае внезапного нападения.
Наконец Камаль вышел на берег бухты. Все побережье было отделено от воды многометровой стеной, из?за чего этот крошечный залив казался рукотворным строением. Вода отливала непривычным светло- бирюзовым цветом.
Причал, выстроенный из пятиметровых толстых железобетонных свай с помостом из досок, прямой стрелой уходил в воду на добрых тридцать метров. За прошедшие полвека сваи едва ли не до половины обросли кустами морской травы и коричневыми ракушками размером с ладонь взрослого человека; очередная мягкая волна то и дело обнажала их, чтобы снова скрыть в живительной влаге.
В самом конце пирса покачивалось причаленное небольшое суденышко, на корме которого можно было разглядеть выгоревшее под солнцем название «Медуза». Построенная лет двадцать назад как прогулочный катер, «Медуза» долгое время катала туристов по акватории Бангкока, демонстрируя местные красоты. Когда судно потеряло коммерческий вид и его решили отправить на слом, катер за гроши приобрел Али, мудро решив, что для задуманного такая посудина придется в самый раз.
Внешне «Медуза» мало изменилась, выглядела такой же неухоженной и замызганной, как перед покупкой: ржавые борта, облупившаяся краска на рубке. Разве что с кормы убрали просмотровые кресла для туристов и установили многофункциональную лебедку. Сейчас две трети освободившейся территории занимал продолговатый футляр из светоотражающего покрытия. Нури скупо улыбнулся: он знал, что внутри находится механическая туша «разбойницы».
С противоположной стороны пакистанец разглядел пришвартованный глиссер, небольшой, приплюснутой формы сверхскоростной катер и пару скутеров. Они были предназначены для патрулирования бухты, в случае возникновения такой необходимости.
Камаль перевел взгляд с пирса на берег, где в небо тянулась пятиметровая вышка, на вершине которой можно было разглядеть всевидящее око небольшого прожектора и закрытый брезентом ствол крупнокалиберного пулемета.
Появление хозяина не прошло незамеченным для обслуги. Через минуту-другую на причал высыпали все, кто находился на его территории, — охранники, команда «Медузы» и техники, обслуживающие «разбойницу».
Враг Америки номер один Усама был не только фанатичным бойцом с неверными и грамотным стратегом, но еще и отличным организатором. Он тщательно подбирал исполнителей, тех, кто лучше справлялся со своими обязанностями. Одним из критериев такого подбора являлся религиозный фактор. Охранники были набраны из пакистанских и афганских повстанцев, оказавшихся вдали от боевых действий после ранений; в матросы, как правило, шли рыбаки из прибрежных районов Индонезии или Персидского
